взглядом по строкам письма, – что твое знание французского позволило оказать большую услугу ее мужу.
Гайк смутился.
– Не стоит об этом вспоминать, госпожа.
Эрикназ смотрела на него с интересом. Она слегка наклонила голову, на губах ее мелькнула улыбка, и неожиданно она перешла на французский:
– Еще сестра пишет, месье Гайк, что вы желали бы поступить на службу к шахзаде. Цахик просит, чтобы наш брат Хачатур оказал вам покровительство.
Гайк не знал, как и в каких выражениях Цахик изложила свою просьбу, но ему меньше всего хотелось выглядеть в глазах прекрасной Эрикназ смиренным просителем.
– В этом нет необходимости, – с легкой ноткой высокомерия в голосе произнес он, – думаю, мадам Цахик и ее семья просто хотели выразить благодарность за мелкую услугу, которая мне ничего не стоила. Однако я пришел сюда, всего лишь желая порадовать вас известиями о сестре и передать ее письмо, а не просить об услуге.
В глазах Эрикназ мелькнули веселые искорки.
– Разумеется, месье Гайк, разумеется, я это сразу поняла. Тем более, что мой брат Хачатур по складу своего характера вряд ли способен кому-либо оказать покровительство. Однако, не могли бы вы оказать услугу и мне?
Гайк уже собирался вежливо попрощаться с очаровательной хозяйкой (хотя ему совершенно не хотелось этого делать!) и даже слегка приподнялся, но, услышав ее слова, вновь опустился на сидение и уселся попрочнее.
– Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, мадемуазель.
Почему-то он был уверен, что она не замужем. Губы Эрикназ дрогнули, но она не стала его поправлять.
– Меня пригласили на чай к мадам Монтис, но брат Хачатур прислал записку, что важное дело не позволит ему меня проводить. Не могли бы вы, месье, оказать мне такую услугу? Монтисы живут недалеко, всего в двух кварталах от нашего дома.
– Я…
В великой растерянности, Гайк пролепетал нечто невнятное. Мелькнула мысль, что, будь на нем одежда ученика духовной школы, красавица Эрикназ вряд ли обратилась бы к нему с подобной просьбой. Однако Эрикназ приняла его лепет за изъявление согласия – или притворилась, что приняла? Она поблагодарила его, попросила подождать.
За время ее отсутствия Гайк подошел поближе к висевшим на стене картинам, чтобы внимательней их разглядеть. Даже человеку, мало разбирающемуся в живописи, было понятно, что художник наделен талантом. Старый Бабкен на портрете, потупившись, разглядывал что-то у себя в руках, Сатэ мела комнату, но особенно понравилось Гайку лицо Цахик с нежной улыбкой на губах и взглядом, светящимся счастьем. Разглядывая портрет, он не слышал, как вошла Эрикназ.
– Цахик перед замужеством, – пояснила она, – с тех пор я ее не видела. Она сильно изменилась?
Подумав, Гайк покачал головой.
– Пожалуй, нет, может, еще больше похорошела. Но почему я не вижу здесь вашего портрета,
