на мать, он унаследовал благородное сердце своего отца.
– Если кому и досталось злое сердце Амарнан, так это ее третьему сыну Саму.
Мать Эрикназ, прижимая к себе одной рукой маленькую Цахик, другой поспешно увлекает старших детей в сторону – чтобы не слушали. Правда, Эрикназ еще слишком мала, чтобы понять смысл разговора женщин, ей знакомо лишь имя ее отца Сама. Впрочем, о болтовне сплетниц Эрикназ и ее пятилетний брат Хачатур тут же забывают и с любопытством таращат глаза на траурную процессию. Рядом с меликом Фрейдуном скачет Манас, сын покойного мелика Абова, позади братья Фрейдуна – Давид и Сам. Лицо Сама, отца Эрикназ, как всегда хмурое – она не помнит, чтобы отец когда-либо был в хорошем настроении.
Несчастье, изменившее жизнь их семьи, случилось несколькими днями позже, и спустя много лет Эрикназ помнила все до мельчайших подробностей.
Они с Хачатуром сидят на ковре в большой комнате, и мать, покачивая маленькую Цахик, учит их молитве. Голос ее, как обычно, тихий и ровный, Эрикназ и Хачатур старательно повторяют за ней слова и фразы. Неожиданно дверь хлопает, вбегает отец, волосы его растрепаны, взгляд блуждает.
– Шушан, – кричит он, протягивая вперед руки, испачканные чем-то красным, – этими руками я сейчас убил моего родного брата Фрейдуна!
– Что ты говоришь, Сам, опомнись.
Мягкий голос жены обычно умиротворяюще действует на Сама, но на этот раз он продолжает метаться по комнате.
– Говорю тебе, я его убил!
– Расскажи мне, как все случилось, – ей еще не верится, что муж говорит правду.
– Я… я вывел коня из конюшни, а он вдруг заупрямился – испугался снега. Я вышел из себя, стал хлестать его кнутом, и тут появился Фрейдун. Закричал: почему ты мучаешь коня, посмотри, как приятно, когда тебя бьют! И он хлестнул меня по спине. Я разозлился, выхватил кинжал и вонзил ему в грудь. Фрейдун… он лежит там – у конюшен, на снегу. Погос, что заикается, все видел, он побежал звать людей, надо бежать.
– Сам, погоди, что ты хочешь делать? Сам!
Разбуженная Цахик громко кричит. Не слушая жену, Сам открывает большой сундук, вытаскивает спрятанный мешок с монетами, часть денег высыпает на стол, и сует мешок за пазуху.
– Половину оставляю тебе. Скроюсь в Иране. Возьму с собой Хачатура, тебя и девочек они не тронут. Потом заберу вас к себе.
Набросив на испуганного мальчика теплый башлык и подхватив его подмышку, он убегает, и спустя минуту за окном слышится топот копыт его лошади. Шушан все также сидит, укачивая плачущую Цахик, Эрикназ, чувствуя, что случилось что-то ужасное, робко жмется к ногам матери.
Спустя два часа послышались голоса, от резкого удара ногой дверь распахнулась, чуть не сорвавшись с петель, в комнату ввалилась толпа мужчин. Среди них были Овсеп, Давид и Шамирхан, сыновья мелика Фрейдуна.
– Где твой муж, женщина? – резко спросил Овсеп.
