ему по душе.
– Сказано: действуй с рассудком, и богатства твои умножатся стократ, – важно ответил он.
– Поэтому высокочтимый хан и должен понять, – продолжал Нерсес, ловко перейдя к главной цели своего визита, – что столь долгое отсутствие Святейшего в монастыре приведет к запустению. Доходы монастыря являются магафством, а излишек сверх магафства, который мог бы дать монастырь высокочтимому хану, будет невелик и не принесет дохода ханству.
Гусейн-Кули привычно сощурился, погладил бороду.
– Бумаг о магафстве монастыря у меня нет! На основании каких рагамов (указов) это магафство? Долг монастыря с учетом недоимок по податям за прошлые годы тридцать три тысячи шестьсот туманов. Потому повелел я в счет долга забрать у монастыря водоем ниже местности Шоракят и окружающие его поля.
Архиепископ Нерсес вытащил из кармана копии рагамов из Джамбра, книги архивов Эчмиадзина, которую начал составлять еще покойный католикос Симеон Ереванци, приводя в порядок дела монастыря. Чтобы отыскать эти рагамы, Нерсесу пришлось просидеть за книгой больше недели, и лишь накануне ночью писцы закончили переписывать для него документы.
– Прошу простить, высокочтимый хан, в последний раз вопрос о магафстве монастыря поднимал диванагир (персидский чиновник) Мирза-Шефи пятьдесят восемь лет назад. Католикос Акоп Шемахеци тогда предъявил Гусейн-Али-хану указ шаха Султан-Сулеймана о том, что Святой Престол и все его люди являются магафами во всем, и хан подтвердил указ. Вот этот указ, – он отыскал среди бумаг копию указа, положил ее перед ханом, потом нашел еще две, – а вот это указы шаха Аббаса Первого и шаха Аббаса Второго о том, что водоем ниже Шоракят с четырьмя прилегающими к нему полями исконно принадлежат монастырю и не могут быть у него отъяты ни при каких условиях.
Насупившись, Гусейн-Кули-хан недовольно оглядел бумаги и, не прикоснувшись к ним, крикнул:
– Мехмет!
Тотчас же появившийся молодой евнух склонился в низком поклоне.
– Слушаю, господин.
Гусейн-Кули явно не собирался обсуждать дарованные правителями Ирана права Эчмиадзина на магафство.
– Унеси, – пробурчал он, брезгливо тыча в копии, и, повернувшись к Нерсесу, принял скорбный вид: – На ремонт крыши Ефремом взято у ереванских заимодавцев пять тысяч туманов, теперь по его милости заимодавцы разоряются.
Нерсес почтительно возразил:
– Осмелюсь сказать, что заимодавцы лгут, высокочтимый хан, я сам проверил все бумаги – на ремонт крыши ушло только две тысячи туманов. При мне теперь имеется тысяча девятьсот туманов, собранных армянами Тифлиса, и сто туманов моих личных сбережений. Я готов погасить долг, нижайше прошу призвать сюда заимодавцев, с тем, чтобы в присутствии высокочтимого хана погасить вексель, который они предъявят.
