али к себе поедете? Воды вам нагреть?
Варвара Филипповна вдруг поняла, что может облегчить боль и жжение – теплая ванна.
– Да, согрей.
Боясь прикоснуться ко дну широкой ванны, она легла на живот и, погрузившись в воду, сразу почувствовала облегчение, но минут через десять ее покой нарушил пронзительный крик пришедшей с полотенцем Марьи:
– Барышня, что с вами сделали? Барышня! – в ужасе кричала служанка, указывая на ее исполосованный зад.
Варвара Филипповна подскочила и выхватила у нее полотенце.
– Дура! – прошипела она, отвесив Марье пощечину. – Попробуй кому-нибудь об этом рассказать, запорю! Подай сорочку!
– Что вы, барышня, я ни-ни, Богом клянусь, – испуганно бормотала Марья, осторожно натягивая на нее сорочку.
В деревне ей не раз приходилось лечить исхлестанных кнутом крестьян, поэтому она тут же начала действовать со знанием дела – уложила свою «барышню» в кровать на живот и, заварив припасенных еще с прошлого лета сухих трав, наложила ей примочек. Варвара Филипповна, покорно подставив Марье ягодицы, лежала, уткнувшись носом в подушку, и тихо плакала.
Глава шестая
В письме отцу Петя сообщил об аресте Сергея Николаевича Новосильцева очень коротко, в подробности не вдавался, лишь написал:
«… Не тревожьтесь, батюшка и тетушке скажите, чтобы не сильно огорчалась. От господина Мелиссино узнал я, что граф Строганов хлопочет за племянника перед императрицей, и по заслугам графа она должна будет, в конце концов, смягчиться. Хотя пока лишь отмахивается и разводит руками:
«Не знаю, Александр Сергеевич, этим Шешковский занимается, а мне теперь недосуг, брачные дела внука все время занимают».
В Петербурге много слышно о предстоящей свадьбе великого князя Александра Павловича с одной из двух Баденских принцесс. Обе принцессы теперь в России, но, говорят, молодой царевич остановил выбор на старшей, ее высочестве Луизе Марии. Однако он так робеет перед ней, что никак не мог объясниться, пока не сообразил написать записочку. Теперь они уже жених и невеста, принцессу учат русскому языку и образовывают из лютеранства в нашу православную веру, а свадьба будет лишь осенью…»
Прочитав письмо, расстроенная княгиня все же нашла в себе силы улыбнуться мужу:
– Что-то много Петенька наш о любовных делах пишет, сам не влюбился ли?
– Не думаешь ли ты, душа моя, – спросил он, – что мне стоит поехать в Петербург и обратиться к Безбородко?
– Нет, Петя, нет. Коли государыня к тебе предвзятость имеет, то только все испортишь. Строганов лучше тебя знает, что делать.
Однако спустя две недели пришло еще одно тревожное послание – от невестки Ксении Васильевны, опечаленной положением золовки.
«…Варю в первый день возили на допросы в Тайную экспедицию и держали дома под арестом, но теперь уже больше не беспокоят. И, все равно, с лица она осунулась,
