с вишневым соком, Петруша изо всех сил запустил им Сашеньке в голову.
– Никуда не поедешь! – завопил он. – А если поедешь, я тебе косу отрежу!
Сашенькина толстенная коса длиной чуть ли не по колено была ее гордостью, и теперь именно она смягчила удар – как раз в этот момент девочка, глядя на отца, повернулась к брату боком. Стакан ударился о волосы, перевернулся и упал на пол, а пшеничного цвета коса оказалась залита вишневым соком. Все возмущенно загудели, зашумели, Марфа Ефимовна побагровела от гнева, а князь, схватив сына за ухо, повел его в комнату для наказаний, где и запер до вечера. Няня Аглая сгребла рыдавшую Сашеньку в охапку и потащила на кухню – поскорее отмыть волосы, пока вишня не засохла. Горничная убрала осколки, и Елена Филипповна, взяв себя в руки, ровным голосом велела остальным детям продолжать обедать. Она еще окончательно не пришла в себя после только что пережитого ужаса – на мгновение ей показалось, что голова дочери залита кровью.
Глава седьмая
Невзирая на предупреждение жены, князь Петр Сергеевич по приезде в Петербург отправился к графу Безбородко, ныне, как говорили, еще более возвеличенному государыней и возведенному ею в чин действительного тайного советника. В приемной графа стоял многоголосый малорусский говор, толпившиеся здесь в ожидании своей очереди люди спорили, ссорились или просто болтали, не считая нужным понижать голос. Вадбольский назвал себя секретарю, тот ненадолго исчез за толстыми дубовыми дверями, обитыми железом, но тут же вернулся и повел князя в кабинет, не обращая внимания на возмущенные выкрики оставшихся в приемной просителей.
Безбородко, прежде всего лишь раз имевший короткую беседу с князем, приветствовал его с такой радостью, будто они всю жизнь были задушевными приятелями.
– Приятно видеть вас, князь, а я тут, видите, затворником сижу, – он кивнул в сторону приемной, – земляки проходу не дают. С черного хода от них удираю, и то настигают, вчера вечером один в карете моей спрятался и, едва я в нее взошел, как обратился с прошением. Пришлось выслушать и пообещать – я, знаете, человек мягкий, отказать не могу. Правда, нынче с утра стал припоминать, о чем было прошение, и все не вспомню.
– Надеюсь, мое обращение не постигнет подобная участь, – серьезно ответил князь, опускаясь на указанный министром стул, – зная вас, ваше сиятельство, как человека, к чьим мудрым словам прислушивается сама государыня, желал бы я похлопотать за родича моего Новосильцева Сергея Николаевича или хотя бы узнать, какая вина ему вменяется, и какая участь ждет. Жена Новосильцева, моей супруги родная сестра, нынче в печали большой, от тоски и неизвестности она совершенно больна.
Безбородко вскочил и заходил кругами по кабинету, на лице его было написано отчаяние.
– Нет, князь, – закричал он, – не к моим словам нынче государыня прислушивается, а к речам пустым и советам,
