тетушка, – откинув салфетку, сказал он, – матушка сказывала, вы любите.
– Меду? – она изумленно взглянула на вазочку и неожиданно засмеялась. – Давай, раз принес. Тогда уж скажи Аксинье, чтобы хлеба подала.
– Я сам принесу!
Он в восторге помчался на кухню, спустя пару минут вернулся с тарелкой хлеба и поставил ее на столик рядом с диваном, на котором сидела тетка. Варвара Филипповна, отложив открытую книгу в сторону, аккуратно намазала мед на хлеб и откусила небольшой кусочек. Петруша робко покосился на рисунок человека на странице, хотел спросить, кто это, но не решился.
– Это Марк Антоний, – сказала тетка, поняв его взгляд.
– Ага, – он проглотил слюну, – а что тут написано?
– Неужто ты читать до сих пор не умеешь? – укорила она. – И букв не знаешь?
Петруша изо всех сил замотал головой.
– He-а. Сестрицы знают, они и читать могут, и по-французски тоже. Только я французский не люблю, мадам очень противная. И мне от букв скучно. Меня маменька писать заставляет, а я рисовать люблю. Вы мне прочитаете, тетенька, что тут написано? – его пальчик наобум ткнул в один из абзацев.
– Тут написано по-французски, друг мой, а французского ты как раз и не любишь, – Варвара Филипповна с сожалением проглотила последний кусочек хлеба и, по-детски облизала пальцы, – по-русски же это будет звучать примерно так: «Когда посланные подбежали ко дворцу и, застав караульных в полном неведении, взломали двери, Клеопатра в царском уборе лежала на золотом ложе мертвой»
– Это вот он написал? – Петруша указал на портрет Марка Антония.
– Нет, это написал Плутарх, а перевел на французский ученый Амио.
– Кто она, Ки… патра? Ну, которая лежала мертвой? Почему она умерла?
– Клеопатра. Это была царица Египта, она умерла от укуса змеи, потому что не желала жить в плену без Марка Антония.
– Он был ее муж?
– Нет, она его просто любила, а Птолемеев, двух своих мужей, прикончила еще раньше.
– Почему?
– Ну, видишь ли, – сказала Варвара Филипповна и лизнула ладонь, на которой застыла янтарная капля, – они были ее родными братьями, и она должна была делить с ними престол. А ей не хотелось.
Петруша округлил глаза от удивления.
– Да разве можно, чтобы мужем был брат, тетушка? Это ведь грех.
– Может быть и грех, но откуда было египтянам про это знать? Они ведь не были христианами.
– Значит, они горят в аду, – протянул он, – а там очень жарко, тетушка?
– Говорят, – со смешком ответила она, – а зачем тебе?
– Сестрица Лиза говорит, я туда попаду, я вчера во дворе кошку за хвост таскал и чернила у папеньки в кабинете разлил. Тетушка, а я могу на своей сестрице жениться? Мне ведь все равно в ад.
Варвара Филипповна усмехнулась логике его мышления.
– Не знаю, вряд ли Лиза согласится.
