буду спорить с безумцем. Что же мне с вами делать? Владимир Иванович, – обернулся царь к кавалергарду. Командир кавалергардов полковник Пестель вышел вперед и грустно посмотрел на своего брата. Государь меж тем продолжал: – Владимир Иванович, я не могу наказать брата человека, которому обязан жизнью. Если вы мне сейчас скажете: «Михаил Павлович, пусть мой брат уйдет», я его тотчас же отпущу. Итак, ваше слово?
Владимир Пестель закусил губу. Верно, ответ ему давался нелегко. Но все-таки, собравшись с силами, полковник ответил:
– Ваше Величество, я очень люблю своего брата. Мои друзья остались умирать на Сенатской площади. Мой лучший взвод остался умирать в Гатчине. Прости меня, Павел, но их кровь на тебе. И на тебе кровь императора, которому я давал присягу…
Брат Павел только презрительно посмотрел на младшего брата:
– Владимир, наши предки – остзейские немцы. Они бы не колеблясь приговорили к смерти того, кто нарушил установленный порядок.
– Я не немец, брат, я русский, – бросил кавалергард. Повернувшись к Михаилу Павловичу, сказал: – Ваше Императорское Величество, я считаю, что должен выйти в отставку. Понимаю, что в этот час отставка напоминает предательство, поэтому прошу отставки лишь с должности начальника вашего конвоя. Готов встать в строй как простой офицер. Или как нижний чин.
Михаил Павлович подошел к Пестелю, замершему по стойке смирно. Крепко его обнял и прижал к груди:
– Владимир Иванович, я даже не буду слушать ту чушь, которую вы сейчас несли. Вы были и есть командир моего конвоя. Более того, я назначаю вас командиром всей гвардии, которая сейчас наличествует. Отныне вы – генерал-майор. Теперь, о Павле Ивановиче… – Михаил Павлович обвел взглядом присутствующих и остановился на арестанте: – Господин Пестель. Вы преступник, коего следует судить и примерно наказать. Но проводить разбирательство, дознание учинять, нам просто некогда. Думаю, суд признал бы вас виновным с лишением дворянства, чинов и наград. Ордена вы заслужили честно – своими ранами на службе отечеству. Не я их вам давал, не мне и снимать. А вот звание полковника… Если вы враг царю, то нельзя носить звание, которое царь вам и присвоил. Эполеты сами снимете?
– Сам… – Павел Пестель трясущимися руками принялся снимать эполеты, ломая ногти. Золотое шитье и бахрома плохо подавались. Из сострадания поручик Боков подал ему нож для разрезания бумаг.
На вощеный паркет упали эполеты с шинели. Потом настал черед мундира. Пестель, спарывая регалии, закусил губу, чтобы не зарычать от бешенства и досады. Наверное, было бы легче, если бы он стоял перед расстрельной командой…
Когда Пестель сбросил на пол последний знак полковничьего звания, Михаил Павлович тихо сказал:
– Теперь, мещанин Пестель, ступайте прочь!
Глава пятая
La Pologne et le Caucase, ce sont les deux chaut – heres de la Russie[1]
Январь 1826 года. Варшава. Царство Польское
В одном из самых
Польша и Кавказ – две главные проблемы России (приближенный перевод с французского). Из перлюстрированной почты европейского дипломата.
