style="font-size:15px;"> – Что договорить? – Луч поднял глаза от телефона, заблокировал его. Растянулся на кровати, на которой они сидели. Сегодня он не получил то, для чего она обычно приходила, ерзал. Даже очки снял. – Куда ты собралась уходить?
– В смысле? – она истерично хохотнула. Подумала – издевается. Проверяет. – К тебе. Я скачу только на двух хуях, если ты об этом.
Луч посмотрел на нее. Она только сейчас заметила, что у него глаза серые, а не зеленые, как у Марка. Он улыбнулся, медленно, по-чеширски.
– А с чего ты взяла, что ты мне нужна? – Он так выделил это «ты», что ее затрясло.
Сглотнула вязкую липкую слюну. Встала. Не знала, что схватить первым – сумку, чтобы уйти, или лампу, чтобы врезать ею. Собралась быстро, Луч молчал. В коридоре дружелюбно передал забытый в комнате шарфик.
– Пидорас несчастный, – выплюнула со злостью. Глаза от обиды слезились, болели невыносимо.
– И я рад был встрече. – Луч улыбался.
Она долго не могла решиться на разговор.
Марк писал, звал к себе, говорил, что скучает, – она отвечала, но как будто заставляя себя. Не могла сказать, что не скучает, но что скучает – тоже. Луч постоянно был с ним, передавал приветы по телефону и через сообщения Марка. Лера сидела целыми днями дома.
Она передыхала на кухне, не ела, не пила из-за тошноты. Но ей становилось легче, когда она листала старые фотографии с Марком. Фотографии Луча она удалила в первый же день. Не жалела, не боялась. Думала. Марку говорить об этих побочных отношениях стало не нужно. Только заставить себя вернуться к нему после предательства было почти невозможно.
Она не понимала. Что ей не нравилось в нем? Их отношения снова показались идеальными. Он любил ее и не стеснялся это показывать, он был предан, не искал идеальности в ком-то другом. Зачем она искала?
Она бы хотела поговорить с Женей, но та после первых недель умалчивания об отношениях с Лучом разговаривать с ней больше не хотела. Не говоря о том, что Лера молчала почти целый год. Брата Женя любила больше, чем ее. Лера винила себя.
Он позвонил.
– Лер, ты как?
– Нормально, Маркуш. Уборку делаю, полку повесить хочу. – Она затушила сигарету, еле примостившись на узком подоконнике на кухне.
– Приехать? Я могу помочь. – Его было плохо слышно, на фоне что-то шумело. Вода?
– Не надо. Я сама, ладно? – Она потерла уставшие глаза, засмотревшись на ярко-оранжевый фонарь за окном. Потянулась и закрыла форточку. Апрель на улице не позволял сидеть в застуженной комнате слишком долго.
– Сама приедешь? – Вода шуметь перестала, послышался звон посуды. – Луч уехал, еле выпроводил. Приезжай сейчас.
– Приеду.
Он встретил ее у двери, хотя у нее были ключи. Обнял, поцеловал почти в щеку – в уголок обветренных губ. Она не отвернулась, как делала последние несколько месяцев.
Сняла пуховик, шапку с сухих и ломких волос, еле стянула обувь.
Марк сказал, что неважно себя чувствует на
