style="font-size:15px;"> – Что? Заинтересовалась? – обрадовалась Светка, не придав значения моей интонации, и мне ее реакция не понравилась.
– Не так, чтобы очень, – возразила я, – так, простое человеческое любопытство.
– Человеческое или профессиональное? – уточнила подружка.
– Дорогая, ты же знаешь, для того, чтобы у меня появился профессиональный интерес, прежде всего мне необходим материальный стимул.
– Вот с этим как раз сложнее, – вздохнула Светка и самозабвенно заработала феном.
Я смотрела на нее и пыталась понять, зачем она пригласила меня в салон. Чтобы по-дружески напомнить о том, что давно пора подкорректировать мою прическу? Или затем, чтобы по-соседски помочь Наташе выяснить, отчего умер ее муж? Судя по тому, как старательно подруга прятала от меня глаза, я поняла, что второй ответ и есть правильный. Сообразив, что Светка пытается сосватать мне благотворительное дельце, я сразу вспомнила о том, что у меня в сумке лежат квитанции, с которыми надо уже наконец разобраться, а дома ждет еще целая куча неотложных дел. Появился бытовой энтузиазм, и я перестала поддерживать разговор о трагической смерти молодого тарасовского таможенника. Светлана несколько раз пыталась возобновить его, но, наткнувшись на неприступную стену моего молчания, заговаривала теперь то о некоем чудодейственном шампуне, то о волшебной пенке для укладки, которые она недавно для себя открыла.
– Если они действительно так хороши, то я, пожалуй, тоже их приобрету, – сказала я. – Ты на мою долю не взяла случайно эти средства?
– Взяла, и даже не случайно, – парикмахерша развернула меня к зеркалу и спросила: – Ну как, нравится?
Наши взгляды снова встретились в зеркале. Я увидела в ее глазах гордость – от хорошо, нет, – отлично выполненной работы. А ведь Светка действительно в очередной раз сотворила с моими волосами чудо. Даже настроение у меня поднялось. Может, я просто выдумала, что она пыталась навязать мне благотворительную работенку? Да, наверное, мне показалось.
Я уже собиралась покинуть салон, когда Светлана, отправившаяся меня проводить, вдруг спросила:
– Так что мне Наташе сказать? Ты не можешь взяться за ее дело, потому что сейчас занята другим расследованием, да?
Оказывается, моя подружка все еще не оставила своей затеи – вовлечь меня в стройные ряды альтруисток. Я отвела ее чуть в сторонку, подальше от любопытной администраторши, навострившей уши, и попыталась объяснить Светлане свою позицию.
– Света, ты же знаешь, частный сыск – эта моя работа, а не хобби. Я просто не имею право его иметь. Мне в любой момент может состоятельный клиент позвонить. Понимаешь?
– А у Наташи двое мальчиков осталось, – совсем невпопад сказала жалостливая парикмахерша. – Она с ними в декрете сидит. На работу выйти не может, детей не с кем оставить. Ее родители в деревне живут, у них там хозяйство. А со стороны Виктора бабушки и дедушки у них нет. С яслями в Тарасове проблемы… Ладно, Таня, я ведь знала, что ты не согласишься,
