надел его на шею и, подержав в руке, согрел своим теплом, активируя.
– Спа-си-бо… – первое, что я услышала от Вира на едином имперском. Звучание было такое, словно шестеренки скрипели. Но этим все недорогие переговорные амулеты грешат.
– Не обольщайся. Кузен дал его тебе до вечера. Так что советую обзавестись до захода солнца своим.
– У… меня… был, – делая паузы между словами, чтобы амулет мог перевести, произнес альв. – Он… сломался… при… посадке.
Вир проворно начал рыться в своей сумке и спустя минуту извлек из нее пластинку. Вернее, то, что от нее осталось. В отличие от переговорника Генри у остроухого тот был в виде хрустальной пластинки, а значит, и речь воспроизводить должен был лучше. Но этого я уже не узнаю.
– Может быть, чаю с бутербродами? – поинтересовалась я.
А что, с набитым ртом мужчина переносит новости лучше, а возражает меньше.
– Не отказался бы, – просиял гость.
Я устремилась на кухню, искренне надеясь, что у нас найдется чем перекусить. Увы. Из «чем перекусить» в наличии оказался лишь кусок медного провода, невесть кем и зачем оставленный в холодильном ларе.
Зато под столом гордо стояли несколько пустых бутылок дядиного вдохновения. Я с запозданием вспомнила, что вчера у нас были гости. То ли декораторы, то ли художники… А какой художник без пол-лит… хм… палитры. Ну вот, судя по всему, гости и раскрасили свою жизнь как могли. А заодно сожрали все. Даже горчицу и чеснок. И заварку. Заварки было особенно жалко.
Оторвав взгляд от созерцания проволоки, я развернулась к альву и проникновенно спросила:
– Вир, а как насчет того, чтобы перед чаем познакомиться с нашими человеческими традициями?
– Я был бы рад, – белозубо улыбнулся альв, не ожидая подвоха.
– Первая наша традиция – поход на рынок! – И с этими словами я торжественно вручила ему корзину. Думаю, последнего форинта в моем кошельке как раз должно хватить на продукты.
Вир улыбнулся уже как-то неуверенно. Когда мы вернулись в гостиную, альв спросил, откуда в нашем доме скульптура самого Морриса Росса.
– Мне она тоже не нравится, – прищурилась я, а потом спросила с надеждой: – А можно тебя попросить ее разбить. А?
– Зачем? – не понял альв.
– Просто я и остальные домочадцы дали дяде клятву, что и пальцем ее не тронем. Даже привидение дало. И друзья кузенов. И мои подруги, – добавила я, вспомнив, как Алекс пару лет назад, когда единорог и дева появились в нашем доме, попыталась мне «помочь» и была застукана творцом. – Признаться, мы все ее терпеть не можем. Но и нарушить клятвы – тоже. А вот если какой-нибудь гость… ну чисто случайно… столкнет ее с постамента… – тонко намекнула я.
Увы. Мне попался очень недогадливый альв. Вот совсем.
– Зачем? – изумленно спросил он. – Ведь статуя наверняка стоит немалых денег.
– Шесть медяшек, – отчеканила я и, поймав
