чтобы успокоиться.
Губы Райта вытянулись в напряженную струну. Он повернулся к Гарри.
– Мистер Грэм, должен сообщить вам, что эта женщина лжет. Она выдает себя за вдову, но у нее незаконнорожденная дочь. – Годфри искоса глянул на Пен, после чего снова обратился к Гарри: – Если вы, по вашим словам, здесь по поручению герцога, а не по личным делам, вам, возможно, неизвестно, что эта женщина – бывшая любовница графа…
На сей раз удар Гарри пришелся в брюхо священника.
Ловя ртом воздух, Годфри согнулся пополам.
– Вы не слишком умны, как я погляжу. – Голос Гарри звучал жестко и сурово. Раньше Пен никогда не слышала у него подобных интонаций. – Советую вам немедленно убраться и молчать как здесь, так и где бы то ни было еще. Не хочу вас убивать, но предупреждаю: не испытывайте мое терпение. Надеюсь, я ясно выразился.
Викарий кивнул.
– Отлично. И застегните наконец штаны!
Годфри завозился с пуговицами и засеменил прочь. Вид у него был пришибленный, и Пен надеялась, что угрозы Гарри на него подействуют и заставят попридержать язык.
Впрочем, какое это теперь имеет значение? Уже никакого. Репутация, которую она так долго, с такими усилиями создавала, уничтожена, независимо от дальнейших действий Годфри.
– Пен. – Гарри подошел к ней и обнял за плечи. – Не плачь.
– Я… – Она шмыгнула носом. – Я не плачу.
– Конечно, не плачешь.
Он прижал ее к себе, Пен выронила палку, упала лицом ему на грудь и разрыдалась. Так хорошо было чувствовать рядом его широкую грудь и сильные руки.
Но какая же она все-таки глупая! Ведь понятно же, завтра или послезавтра Гарри вернется в свое имение и она снова останется с Гарриет одна.
Останется с Гарриет? Он же не будет пытаться забрать у нее дочь?
Их дочь.
Гарри с ней так не поступит. Пен не сомневалась. Зачем ему Гарриет? Нет, он просто уедет, а они останутся. Она останется со своими трудностями и проблемами.
И не то чтобы они лежали на ее плечах непосильным бременем. Разумеется, нет. Она вполне с ними справляется. Просто сейчас она разнюнилась из-за ерунды.
Пен заставила себя поднять голову, высвободиться из теплых и кажущихся такими надежными объятий Гарри.
«Теперь мой дом Литтл-Падлдон. У меня есть работа. Джо, Каро и весь приют зависят от меня. Мне нужно воспитывать Гарриет. Я сильная. Я все выдержу».
– Пен, Гарриет – моя дочь?
О господи. Когда-то она часто рисовала себе эту сцену: появляется Гарри и задает ей этот вопрос. Но все это в прошлом, ни о чем таком она давно уже не помышляет. Как ей ответить?
Солгать?
Не поможет. Скажи она, что была любовницей Уолтера, он ей никогда не поверит.
– Да, Гарриет – твоя дочь.
Его лицо сделалось неподвижным и непроницаемым. О чем он думает?
– Раньше ты никогда не скрывал своих чувств.
О черт, ей не стоило этого говорить. Пен захотелось
