тора. Дело в том, что русско-японская война практически не была разобрана царскими историками, поскольку у них банально не хватило времени. После её окончания Российская Империя просуществовала без малого 12 лет, которые вместили в себя революцию, экономические проблемы и мировую войну. Поэтому основное изучение происходило уже в советское время. Но важно понимать, что для советских историков это была война на фоне революции. То есть «царский режим стремился к агрессии, а народ всеми силами этому препятствовал».
Перипетии той войны не прошли даром и для автора, получившего пять ранений. А после смерти В. И. Семёнова его книги были как бы забыты, попав в распоряжение специалистов-историков, и не переиздавались едва ли не с царских времён. Однако фениксом возродились столетие спустя, вновь вызвав к себе интерес. Известная истина «только тот народ может с оптимизмом смотреть в своё будущее, который с почтением взирает на собственное прошлое» помогла по-новому взглянуть и оценить метафизическую тонкость сочетания судьбы автора, трагических событий и совершённый литературный подвиг – перевести отрывистые записки в связный и изящно выстроенный литературный текст. Это несомненно обусловлено тем, что Владимир Иванович успел получить известность как литератор еще до русско-японской войны. Искренность переживаний вкупе с впечатлениями очевидца масштабных катастроф проросли через время, вновь подарив нам возможность сопереживать русскому офицерству, восхищаться мужеством русских моряков.
Позже, фактически в наше время, когда его текст извлекли на свет божий и выставили на всеобщее обозрение, на Семёнова посыпался град обвинений и критики. Дескать, неправильно судил автор, делал несостоятельные утверждения. Только вот какая ситуация – не делал сам Семёнов никаких утверждений. Вина лежит на недобросовестных плагиаторах, возведших личное мнение, сиюминутные впечатления боевого офицера в ранг научной истины. В конце концов, Семёнов не виноват, что многие историки предпочитали изучать историю по его книге, а не по документам. Сам же Владимир Иванович не раз и не два подчеркивал, что излагает только свои личные впечатления и просто точно передаёт то, что видел.
Оправдывает Владимира Ивановича то, что он был патриотом в хорошем смысле этого слова и тяжело переживал военные неудачи России. Подобно большинству флотских офицеров, жил на жалованье и, как и многие моряки, не успел создать своей семьи, оставаясь холостяком. Длительная служба с разными начальниками, зачастую незаурядными личностями, общение с десятками офицеров оказали большое влияние на него, не лишённого критического отношения к действительности и собственного взгляда на морскую службу. Всё это чувствуется в воспоминаниях и составляет главное достоинство его литературных трудов, остающихся одним из примечательных документов своего времени. Подобно всем воспоминаниям, трилогия В. И. Семёнова «Расплата», разумеется, не лишена субъективных оценок. Однако в данном случае субъективизм автора носит совершенно особый характер: российская национальная трагедия – Цусимская катастрофа – обернулась для Владимира Ивановича личной трагедией, которая преждевременно свела его в могилу.
Несмотря на оправдание в суде, личная трагедия, пережитая В. И. Семёновым, наложила печать на его воспоминания: во многих местах он старается оправдаться сам и оправдать своего начальника и товарища по несчастью – вице-адмирала З. П. Рожественского. Кроме того, и В. И. Семёнов и сам З. П. Рожественский только в японском плену поняли, насколько их деятельность не соответствовала реальным задачам тяжёлой борьбы на море. Проще говоря, Владимир Иванович, как и его последний начальник и большинство офицеров Российского флота начала ХХ века, оказался храбрым моряком, но посредственным военным, отчасти прозревшим после Цусимской катастрофы.
Было бы совершенной нелепостью возлагать всю вину за гибель флота в Цусимском сражении исключительно на З. П. Рожественского, тем более на В. И. Семёнова и других лиц, более или менее причастных к руководству Второй Тихоокеанской эскадрой. Судьбу эскадры предопределило многолетнее развитие различных факторов, которые требовали особого исследования. Но уже в августе 1905 года отставной морской офицер Р. Г. Конкевич в газете «Слово» писал: «В Цусимской катастрофе виноват не Рожественский…, а та система, которая сделала из флота игрушку, из кораблей меблированные комнаты…»[1]. Тем не менее проливший кровь за Отечество, капитан II-го ранга Семёнов по-человечески глубоко переживал любые обвинения: и в суде, и общественную критику. Разочарованный в дальнейшей службе, в 1907 году он подал прошение об отставке «вследствие расстройства здоровья, явившегося следствием полученных в бою ран и контузий» и целиком посветил себя литературной работе.
Он подготовил к изданию и переизданиям «Расплату», написал целый ряд отдельных рассказов из морской жизни, а также более значительные произведения. Среди последних – критический труд «Флот и Морское ведомство до Цусимы и после» и воспоминания «Цена крови», вошедшие третьей книгой в трилогию «Расплата». Эти два произведения были закончены в 1909 г. В работе «Флот и Морское ведомство до Цусимы и после» автор разоблачал окопавшихся
