поделом вероломных казнит вероломство;Мучаясь, женщина пусть поданный вспомнит пример!
Слезы
Польза есть и в слезах: слеза и алмазы растопит.
Только сумей показать, как увлажнилась щека!
Если же сухи глаза (не приходит слеза по заказу!) —
Маслом пальцы полей и по ресницам пройдись.
Поцелуи
А поцелуи? Возможно ли их не вмешивать в просьбы?
Пусть не дается – а ты и с недающей бери.
Ежели будет бороться и ежели скажет: «Негодный!» —
Знай: не своей, а твоей хочет победы в борьбе.
Только старайся о том, чтоб не ранить нежные губы,
Чтобы на грубость твою дева пенять не могла.
Кто, сорвав поцелуй, не сорвал и всего остального,
Истинно молвлю, тому и поцелуи не впрок.
Счастливое насилие
Что помешало тебе достичь полноты вожделенной?
Стыд? Совсем и не стыд – разве что серость твоя.
Это насилье? Пускай: и насилье красавицам мило —
То, что хотят они дать, нехотя лучше дадут.
Силою женщину взяв, сам увидишь, что женщина рада
И что бесчестье она воспринимает как дар.
Если ж она, хоть могла претерпеть, а нетронутой вышла,
То под веселым лицом тайную чувствует грусть.
Феба[58] и Фебы сестра познали насильные ласки,
Но не устали любить тех, кто насильно ласкал.
Всем известен рассказ, и все же его повторю я —
Как Ликомедова[59] дочь мужа в Пелиде нашла.
Уж от богини, красой превзошедшей соперниц на Иде,
Пылкий судья получил горькую мзду за хвалу;
Плыли уже к Приаму-царю корабли из-за моря,
Эллинскую в Илион старцу невестку неся;
Клятву давали мужи восстать за того, кто обижен,
Общею честью сочтя месть за позор одного;
Только Ахилл (о, стыд! но мольбе уступил он Фетиды),
Длинное платье надев, скрыл, что мужчина и он.
Что с тобой, Эакид? Тебе ли над шерстью трудиться
Ждет Паллада тебя, но не на этой стезе.
Ты ль над корзинкой сидишь? Рука твоя просит оружья!
Эта ли с пряжей ладонь Гектору смерть принесет?
Прочь отбрось, прочь отбрось веретена с добротною нитью
И пелионским копьем в крепкой руке потрясай!
В том же покое спала девица из царского рода,
Ей самой и пришлось мужа в Ахилле признать.
Силе она уступив (приходится этому верить),
Верно, хотела сама силе такой уступить.
Часто она говорила: «Побудь!» – беспокойному другу,
Вместо былых веретен острый хватавшему меч.
Где же насилие, где? Зачем, Деидамия, хочешь
Лаской того удержать, кем обесчещена ты?
Почему начинает мужчина
Правда, иную игру начать не решается дева, —
Рада, однако, принять, если начнет не она.
Право же, тот, кто от женщины ждет начального шага,
Слишком
