безопасности, предложив передать эстонским спецслужбам информацию чрезвычайной важности. По его словам, на территории Эстонии действует агентурная группа, связанная с одной из российских спецслужб…
«Какую именно спецслужбу вы имеете в виду? ФСК? СВР? ГРУ?»
«Я должен конкретизировать?»
«Нам необходимо провести оценку информации…»
«Я не сказал, что эта спецслужба – государственная. По сравнению с советскими временами положение в России несколько изменилось. Разве подобная деятельность должна замыкаться на формальных структурах? Это не слишком удобно.»
«Поясните, Дмитрий.»
«Охотно. Что делает службу специальной? Задачи. И специфика работы. То есть – методы, способы, технологии.»
«Можно ещё добавить – цели. Например – воздействие на ситуацию. Влияние на неё. Но мы, кажется, уходим в дебри философии».
Цифровая запись без единого постороннего шума. Почти стопроцентная фильтрация (а ведь разговор записывался на улице, и движение там было довольно интенсивным). Но при прослушивании Вильяру всё время казалось, что он слышит какие-то хрипы. Он знал, что использование направленного микрофона совместно с системой подавления помех практически полностью исключает подобные дефекты записи. И потому он долгое время ломал голову и никак не мог понять – откуда же эти взялись эти странные звуки. И только потом сотрудник, связывавшийся с Дмитрием, объяснил ему, что русский «друг» во время беседы явно был взволнован и дышал потому часто и глубоко, время от времени делая резкие выдохи, похожие на глухие хрипы.
Вильяр и сам не мог понять, отчего именно эти хрипы так сильно действовали ему на нервы и всякий раз, едва он вспоминал прослушанные им аудиофайлы с записью бесед (их и было то всего три, после третьей Дмитрий потребовал постоянного связного), его охватывало какое-то смутное, логически совершенно не объяснимое, но при этом совершенно чётко ощущаемое беспокойство (словно чужой страх странным образом фиксировался прослушивающей аппаратурой и воспроизводился потом точно так же как и звук).
Что-то не так… Да, он волновался. Это вполне естественно. И столь же естественным было напряжение в голосе. И ещё… Да, именно это. Неестественность.
«…И так же ваши мотивы».
«Мотивы? Надеюсь, вы не будет пока настаивать на полной откровенности?»
«Для начала мне хотелось бы убедиться в серьёзности ваших намерений».
«Я иду на контакт с вами. По своей инициативе. Это не доказательство?»
«Не все мои коллеги склонны доверять инициативникам. Так, кажется, ваши спецслужбы называют тех, кто подобно вам активно предлагает свои услуги. Иногда активность настораживает. Ведь что-то побуждает вас к подобной активности? Не так ли?»
«Ну что ж… Что-то действительно побуждает. Например, сложное материальное положение. Желание подзаработать, проще говоря».
«Проблемы в бизнесе? Или предстоят крупные покупки?»
«Я
