раз. Дом встретил его тем же затхлым, тяжелым дыханием запустения и ветхости, которое Миша помнил еще с детства. Редкие голые лампочки, кое-как доживавшие свой век под потолком в соседстве с трубами, обмотанными изгнившими тряпками и почерневшей стекловатой, все также неохотно освещали глухие длинные коридоры. Все они были одинаковыми: по левую сторону тянулась облезлая, нескончаемо долгая стена с редкими дверями квартир, а по правую – лента пыльных окон, что смотрели во двор невидящим взглядом.
Но сейчас, когда Миша впервые оказался здесь один, он как ни странно ощущал себя безопасно и спокойно в тишине этих пустых коридоров. Дом-корабль уже не казался ему, как раньше, мрачным и жутковатым призраком, затаившимся в самом центре полного жизни города. Наоборот, Миша чувствовал, что он был скорее спасительным убежищем от этого города и его тревог. Теперь он гораздо лучше понимал, почему Валера, не смотря ни на что, так и не уезжал отсюда.
Совсем другой смысл приобретала и та цель, ради которой Миша вернулся сюда сегодня. Он пришел в дом-корабль, чтобы забрать на память рюкзак с дорогими ему вещи из детства: вещами, принадлежавшими только им двоим, которые Валера, без сомнения, хотел бы, чтобы он сохранил у себя. Но пока Миша бродил по пустым этажам, стараясь разыскать кладовую, которую Валера показал ему год назад, в день их последней встречи, он все сильнее чувствовал, что не воспоминания направляют его к цели поиска, а наоборот, сам этот поиск ведет к воспоминанию о чем-то самом главном, без чего он не сможет понять и принять того, что случилось с лучшим другом его детства.
Кладовая, которую искал Миша, была на самом деле одной из квартир, давно брошенных переехавшими из дома-корабля жильцами. Пользуясь тем, что она ничья, Валера устроил в ней хранилище мыслимого и немыслимого хлама, который в последние годы собирал в самом доме и на ближайших свалках. Именно там, в душной теснине прихожей, среди грозивших обвалом гор всевозможного барахла – облезлых канистр, склянок, ржавой рухляди, сломанных игрушек, пыльных коробок, переполненных неизвестно чем – среди всего этого хаоса, который Валера называл коллекцией, Мише неожиданно попался на глаза знакомый рюкзак из их детства. В нем хранился целый мир героев и историй, что они сочиняли и развивали из года в год на каждых летних каникулах, которые проводили за городом.
Не знай он Валеру лучше, Мишу бы конечно неприятно задело, что тот свалил дорогую частицу их прошлого в одну кучу с выброшенным кем-то барахлом. Но, как это всегда происходило и раньше, оказавшись с Валерой вдвоем, Миша очень скоро начал смотреть на вещи его глазами. Поэтому в безумном на первый взгляд скоплении хлама, он увидел не проявление болезненного синдрома, развившегося у его друга за те восемь лет, что они не общались, а вполне здравый замысел и порядок. Все здесь, казалось, было на своем месте и органично вписывалось в замкнутый и загадочный мир дома-корабля, который был для Валеры центром его жизни. В тот день Валера мало говорил о себе и в основном рассказывал о доме. О его прошлом и настоящем, о необычных предметах, которые как будто сами находят его в подвалах и брошенных квартирах, о странных личностях, что порой бродят по этажам, о таинственных спонсорах, которые появляются каждый год и обещают отреставрировать дом, а потом исчезают без следа.
Дом-корабль был неисчерпаемой темой для разговоров и Миша, опасавшийся перед встречей с Валерой, которого не видел со времен института, что они не найдут что сказать друг другу, с первых минут забыл том, что они не общались так долго. Все было совсем как раньше, с той лишь разницей, что теперь Миша воспринимал дом-корабль несколько иначе: он ясно увидел, что главным, что отличало его от всех других домов, было не сочетание его необычного облика с обстановкой запустения и ветхости, которое так впечатляло в детстве, а сама его сущность, одинокая и бесконечно чуждая и городу и времени.
Дом-корабль получил свое название из-за горизонтально удлиненных пропорций архитектуры в стиле конструктивизма первой трети двадцатого века, придававших ему заметное сходство с морским судном. Он воплощал в себе смелые идеи архитекторов-новаторов об общности людей в грядущей эпохе. Задуманный как «опытный дом переходного типа», жилище, которое объединит людей, не лишая их при этом, в отличие от домов-коммун, личного пространства, и станет шагом к новому, более совершенному быту, дом-корабль был своего рода посланцем в будущее. Однако в этом будущем ему не нашлось места. Он так и остался единственным в своем роде экспериментом и созданный сплотить людей и помочь им достичь единства, со временем сам оказался странным отщепенцем, чужаком среди окружавших его зданий. В итоге, забытый городом и оставленный ветшать, дом-корабль отплатил ему тем же, и, отвернувшись от внешнего мира, навсегда замкнулся в собственном.
В этом закрытом, забытом временем мире реальность имела свои законы. Поэтому и предметы, которые Валера коллекционировал, внутри этих стен были не совсем тем, чем в обычной жизни. Собранные вместе, они представляли собой не скопление барахла, а некую пересказанную Валерой историю, которую поведал ему сам дом.
Но вот
