красивое личико и большие сиськи – не достижение! Ты, вообще, зачем пошла учиться? Задницей трясти ты и так прекрасно умеешь. Свободна, Смирнова, как выучишь – приходи на пересдачу.
По личику Ленки Смирновой градом текли слезы, смешиваясь с тушью, они превращались в скорбные траурные дорожки на бледном личике. Ярко-красные губы мелко подрагивали, сдавленные всхлипы вырывались наружу. Ее нежная психика не выдержала очередного посягательства. Дверь аудитории отсекла звук громкого рева.
Сергей Пантелеевич – гроза нашего института, единственный препод, на которого не действовали женские слезы. Усиленно шли слухи, что он исключительно по мальчикам. Но это всего лишь слухи, уверена, препод импотент по жизни. А может, все же нормальный мужик? Просто ему надоели дебилы в нашем лице?
– Котельникова, а ты чего сюда пришла? Ты не допущена к экзамену!
– Это еще почему? – справедливо возмутилась я. – По той же причине, что и Ленка: из-за бюста, что ли? – в аудитории раздались смешки.
– Очень смешно, Котельникова, у вас, похоже, тоже весь ум ушел в эту часть тела, да?
Я лишь пожала плечами: чего этому хрычу объяснять, почему вовремя не сдала курсовую работу.
– Я считаю, Сергей Пантелеевич, что вы предвзято относитесь к женщинам. А курсовую вовремя не сдала по причине болезни. И нет, спасибо, это была не опухоль мозга, – в зале заржали уже громче.
– Тебе, Ангелина, нужно было идти в актрисы, а ты подалась на экономический факультет. Такой талант погибает в душном зале! Пока есть время, переведись в другой институт.
– Сергей Пантелеевич, можно вам сегодня сдать курсовую? Ну пожалуйста, – я выпятила губки и состроила просящее личико.
– Можно, Котельникова, все вовремя сдавать, а не фигней страдать, как вы, молодежь, выражаетесь. Иди, Ангелина, раз ты у нас болела, сдашь мне ее сегодня. Через два часа будь у моего кабинета. Все ясно?
– Ясно, – во мне умерла актриса, зато возродился ботан.
– Ну, раз ясно, тогда свободна, можешь идти.
Одета сегодня была сверхцеломудренно, но это, конечно же, на первый взгляд. Я всегда выбирала наряд в институт таким образом, чтобы из скромницы в пару прикосновений руки можно было превратиться в похотливую кошечку. Что я и сделала. Расстегнула пуговицы чуть ли не до пупка на приталенном пиджаке, грудь сразу же вырвалась на волю. Черный кружевной топ на тонких бретельках гармонично сочетался с черной юбкой-карандашом, по бокам которой были молнии. Расстегнула их так, чтобы видна была полоска кружевных чулок.
Я договорилась встретиться с Марсом Фишером. Ох, и повезло же ему с имечком; о чем думали родители, называя так свое дитя в честь планеты? Хотя с отчеством Адольфович оно было и не столь уж мрачным.
Ботан должен был принести курсовую работу, еще он мне обещал ее объяснить. Очкарик наверняка рассчитывал еще на что-то, но у меня есть парень, так что ему обломится. Пусть радуется, что вообще на него обратила внимание. Боже мой, ну в кого я превратилась,
