двенадцать таких, – он постучал указательным пальцем по стакану, – и я слегка опьянею.
– Так нечестно. Я уже опьянела, – неожиданно я икнула, словно организм решил подтвердить мои слова. А потом еще раз. «Наверно, надо было что-нибудь съесть», – поругала я себя.
Тогда мне пришло в голову, что стоит притормозить с джин-тоником. Как бы заманчиво это ни звучало, не могла же я напиться в доме у бессмертного, прямо внутри скалы.
– Хорошо, тогда будем играть честно. – Люциан спрыгнул с дивана, чтобы порыться в шкафчиках на кухне. – За каждый твой вопрос мне я задам один тебе.
Это очень напоминало фильм «Молчание ягнят», но я не смогла найти подвоха.
– По рукам, – через плечо прокричала я на кухню. Единственным ответом был звон посуды и звук рвущейся упаковки. Если бы мир вокруг меня так не кружился, я бы обернулась посмотреть, чем он там занимается. А так мне оставалось только гадать и разглядывать пустой диван перед собой.
– Итак: ты веришь в Бога? – допытывалась я. Снова шуршание, и наконец-то приглушенный голос Люциана. «Он что, с головой в шкаф залез?»
– Во всяком случае, я верю, что есть кто-то, кто причастен ко всему, что с нами происходит. А Бог ли это, судьба или что-то еще, мне по большому счету все равно.
Скоро он вернулся в поле моего зрения. Подражая официантам, в одной руке он нес сразу несколько тарелочек с закусками, а во второй – снова полный графин.
– Другой еды здесь, к сожалению, нет. Тимеон не любит заполнять продуктами свои убежища.
«Ого, я так плохо выгляжу, что он решил помочь мне протрезветь? – Но когда сам Люциан зачерпнул большую горсть орешков кешью, я мысленно пожала плечами: – Начну волноваться, когда он предложит мне кофе».
– Ты постоянно твердишь об этом Тимеоне, как будто ты с ним знаком. Он праймус? А если да, как он допустил, чтобы его именем назвали бесполезные ворота посреди леса?
Люциан бросил на меня осуждающий взгляд.
– В качестве исключения я дам тебе фору в один вопрос – но только из уважения к хозяину дома. – Он скрестил ноги. – Тимеон очень-очень старый праймус. Прошли столетия с тех пор, как он отгородился от мира, и ему безразлично, кто там что называет в его честь. В его убежищах может останавливаться кто угодно, но есть определенные правила, – объяснял Люциан. – Эти укрытия – что-то типа Швейцарии. В сущности.
«Нейтральная территория, значит?» Звучит не так плохо. Люциан откашлялся и напряженно посмотрел на меня: у нас же была договоренность.
– Валяй!
– Сколько тебе было лет, когда твой отец от вас ушел? – захотел он знать.
– Двенадцать, – если так пойдет и дальше, я спокойно продержусь до конца этой сделки. Моя очередь.
– Если душа Викториуса уже принадлежит Джирону, почему он тогда просто его не убьет и не получит свой «душевный энергетик»?
Люциан непринужденно махнул рукой и закинул в рот еще парочку орешков.
– Это
