м венкиДа на все святки.
На все святки,
На все празднички.
Песенка ворвалась с улицы через приоткрытое окно и, конечно же, разбудила девочку. Пробуждение не было резким, какое возникает обычно от петушиного крика или ушата холодной воды. Не тянулось оно мучительно и муторно, как если бы старший брат настойчиво встряхивал за плечо, либо же младший канючил в самое ухо: «Ну вставай уже, встава-а-ай!» От всех подобных случаев просыпаются со стоном, с недовольной гримасой на лице. А в этот раз Анастасия почувствовала, что незамысловатый мотив поднимает ее и ласково подталкивает в спину, словно волны крымского моря.
– На все празднички,
На Духовные.
Она открыла глаза, вспорхнула с кровати и белым облачком полетела к свету. Такую легкость испытывала, что ноги будто не касались пола. Выглянула в окно, но певуньи уже скрылись за большим домом на углу Столешникова переулка. Таяла вдали мелодия:
– На Духовные
Да на венковые.
Анастасия присела на подоконник, жмурясь от ощущения неземного счастья. Вчера она впервые была на исповеди, а сегодня, совсем скоро, примет первое взрослое причастие. Да, да, она больше не станет подбегать к священнику в стайке малышей, пыхтящих и толкающихся локтями, переполненных неуемной энергией, которую не смиряют ни строгие шиканья прихожанок, ни даже суровые взгляды с образов. Нет, нет, теперь ей нужно подходить тихо, опустив плечи и склонив голову, в свою очередь после немощной старухи или дородной купчихи. Ведь теперь она не младенец какой-нибудь, а барышня, ей неделю назад исполнилось целых семь лет.
– Проснулась? Превосходно. Собирайся скорее, не то опоздаем.
В комнату заглянул отец, Николай Устинович Арапов. Гладко выбритый, в парадном, – по случаю праздника, – мундире, застегнутом на все пуговицы. Посторонился в дверях, пропуская старую няньку, та несла отутюженное платье нежно-голубого цвета и в другой руке…
– Ой, нянюшка, веночек! Да какой же чудесный, – позабыв свои рассуждения, она по-детски спрыгнула с подоконника, бросилась к зеркалу, восхищенно приговаривая, – Васильки! Колокольчики! Где же ты их достала?
– Нешто ж я для моей красавишны не расстараюсь?! – улыбнулась старушка и тут же погрозила узловатым пальцем. – Ты прежде оденься да волос расчеши, егоза…
Анастасия нырнула в платье, слегка запуталась в вороте, но не стала капризничать, как обычно, напротив – засмеялась. В такое утро можно ли быть хмурой? Троицын день! Зеленые святки. Сегодня она будет носить венок, не снимая, а ввечеру бросит в Яузу. Поплывет – счастье ждет, а утонет… Нет, не стоит заранее думать о грустном? Голубой веночек непременно поплывет. Даже жалко этакую красоту – и в реку, но все взрослые барышни гадают, значит и ей надобно. Только сперва придется причесаться, чтобы никто не ворчал.
Старуха цепко ухватила гребешок с узорчатой резьбой и несколько раз с силой провела по золотистым локонам – Анастасия пискнула от боли, слезы брызнули из глаз. А нянька уже тащила ее к умывальнику, поливала, терла, чистила и, наконец, вытирала насухо.
Отец сразу ретировался, якобы проверить заложил ли кучер экипаж. На самом деле он, хотя был генералом, служил обер-полицмейстером всея Москвы и наводил страх на разбойный люд, совершенно робел в присутствии этой пожилой женщины. Возможно потому, что она чрезвычайно похожа на кормилицу, которая воспитывала юного Николеньку в Тульской губернии. Причем настолько сурово, что впоследствии и Пажеский Его императорского величества корпус показался курортом, несмотря на строгую военную дисциплину. Даже и сейчас, приближаясь к полувековому юбилею, г-н Арапов все еще с содроганием вспоминал моменты своего детства.
Некая робость могла объясняться еще и тем, что глава полиции не умел общаться с дочерью. Сторонился, откровенно говоря. Когда она, запрыгнув к нему на колени, ластилась, словно котенок, все, на что он мог отважиться – погладить девочку по волосам и сказать: «Полно, полно, беги к маме!» Нежным именем Настенька удосужил лишь однажды, пару лет назад, и то потому, что болела серьезно, а доктор давал безрадостные прогнозы. Любил ли г-н Арапов дочь? Безусловно. Просто весь ее мир был так же далек от него, как, ну положим, Бразилия, и настолько же труден для понимания.
Вот с мальчишками не в пример легче находить общие темы. Племянники обер-полицмейстера сидели на крыльце и развлекались, швыряя камешки на соседский балкон с колоннами, однако завидев дядю, моментально вытянулись, как на плацу. Тот одобрительно улыбнулся. Потрепал младшего, Павлушу, за непокорные вихры и стремительно поцеловал в макушку – со стороны выглядело, будто большая раззолоченная птица зернышко клюнула. Ребенок захохотал от восторга, много ли надо карапузу в четыре года. У старшего, Георгия, вспыхнули уши, заранее сконфузился на случай, если дядюшка захочет повторить и с ним тот же маневр.
