в Забайкалье бойцы видели лишь на седьмое ноября, двадцать третье февраля, да первое мая. Показали линию окопов с пулеметными гнездами, возведенную военными строителями.
– Более серьезные укрепления возведете своими силами под руководством армейских инженеров, – сказал командирам политработник с комиссарскими ромбами в петлицах. – Времени предостаточно. С Германией у нас договор о ненападении. Немцы ведут себя тактично. Провокациями не занимаются, словом, выполняют все пункты соглашения, подписанного товарищем Молотовым и немецким министром Риббентропом. Правда, на днях залетел к нам их летчик. Но пока соединились с нашей авиацией, пока прилетели наши «ястребки», его след простыл. Немцы сами к нам приехали, извинились, дескать молодой, неопытный пилот заблудился. Культурный все-таки народец!
Вечером в дощатом клубе показали фильм «Трактористы». Бойцы и командиры дружно хохотали над комическими выкрутасами артистов Алейникова и Андреева, восхищались красотой актрисы Ладыниной, игравшей главную женскую роль. Все хором подпевали прошедшую через весь фильм песню, с особым воодушевлением ее припев:
– Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход. Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, а первый маршал в бой нас поведет.
Радостно расходились после фильма по палаткам. Ведь, следующий день – двадцать второе июня приходился на воскресенье. А это значило, что не будут гонять по полосам препятствий, не будет политзанятий, зубрежки уставов, сборки разборки самозарядных винтовок Токарева, стрельб и прочих солдатских занятий. Может быть, даже отпустят в увольнительные, о коих никто не заикался во время службы в Забайкалье. Настроение изгадил Лифанов.
– Ваше отделение, товарищ Грищенко, несет боевое охранение объектов с трех тридцати до пяти тридцати утра! – объявил он.
А это значило: прощай самый крепкий, предрассветный сон. Мало того, сдал пост – будь любезен на физзарядку! Потом никто не даст спать: хоть лбом в стену колоти, но бодрствуй!
– Вот, гад! Опять в карман насрал! – ругнулся Миша.
Кольке достался пост на контрольно-пропускном пункте. С одной стороны, хорошо – начальник караула в домике рядом. С другой стороны, хрен прикорнешь! Весь на виду. Казаков слонялся вдоль ворот. Временами становился под грибок, опирался на его столб, чтобы дать отдых ногам. Наконец, на востоке появилась алая полоса. Восход! Значит совсем недолго стоять на посту. Вдруг из темноты, с запада послышался нараставший гул. Колька глянул в его сторону и обомлел. Летело множество самолетов, вмиг заслонивших утренние звезды. Боец бросился в караулку. Стукнул кулаком в дверь, из-за которой выглянул заспанный Изя.
– Товарищ, старший политрук! Немцы! Самолеты! Много! – выдохнул он.
– Отставить паникерство! Прекратить провокацию! – взвизгнул Изя и осекся: немецкие самолеты были уже над их головами.
Затем
