за беспокойство, господин Тынен. Мы просто делаем свою работу. – Он кивнул второму стражу. – Карл, пройди вперед и освободи нам путь. Задержанного нужно доставить в тюремную башню невредимым.
– Его вообще не следует сажать в башню. – Дядя Лукаса в бешенстве сжал кулаки. – Не было еще смешнее обвинения! Лукас, может, и не самый большой паинька в пределах городских стен, но такое обвинение не что иное, как подлая клевета!
– Господин бургомистр, есть свидетели, – терпеливо объяснял Райтц. – В противном случае суд присяжных не дал бы разрешения на его арест.
– Кто же эти свидетели и что они, по их утверждению, видели? – Герлах Тынен прошел дальше во двор. Жена и дочь замерли за его спиной.
– Мы не имеем права обсуждать это на улице перед всеми.
– Стая клеветников – вот они кто! – ревел Аверданк, у которого явно сдавали нервы.
– Возьмите себя в руки. – Тынен окинул его своим неповторимым взглядом. – Если вы будете так горячиться, это ни к чему не приведет. – Он пристально и строго взглянул на Лукаса. – Так ты говоришь, что не позволил себе ничего предосудительного?
Лукас кивнул. Вот теперь у него на душе стало более чем тошно.
– Да, господин Тынен, я так сказал и настаиваю на этом.
– Лжец! Лжец проклятый! Я убью тебя своими руками! – Сгорбленный бородатый мужчина с жидкими черными волосами прорвался сквозь толпу к воротам и набросился бы на Лукаса, если бы Карл не оттащил его. – Отпусти! Он опозорил мою дочь. Я сверну тебе шею, ублюдок!
– Стоп, Хеннс Клетцген! – Райтц грубо толкнул разъяренного мужчину в грудь. – Вам здесь нечего горячиться. Дайте нам сделать нашу работу.
– Но это же он изнасиловал мою дочь! За это он должен жариться в аду, и я хочу лично его туда спровадить!
– Я могу понять ваш гнев, но не вы, а суд присяжных и наместник определят наказание за этот проступок.
– Иди наконец в дом, Мадлен! – Лукас повернул голову, отреагировав на строгий голос Анны-Марии Тынен. Однако Мадлен не послушала ее, резко выдернула свою руку и подбежала к отцу.
– Пожалуйста, это же все неправда. Отец, вы должны что-то предпринять. Лукас Кученхайм никогда не смог бы поступить так ужасно.
– Ах нет? – Клетцген бросал на нее убийственные взгляды. – Может, он уже и вас одурачил и обесчестил, девушка? Как вы можете защищать такого, как он?
Мадлен побледнела еще больше, ошеломленно уставившись на мужчину.
– Лукас… – Она запнулась, но затем продолжила: – Лукас мой друг. – Ее голос дрогнул. – Хороший друг, насколько я могу судить. Я не верю, что он способен на что-то…
– Ах, вы не верите? – прервал ее Клетцген срывающимся голосом. – Тогда подождите, пока вы и весь мир услышите, что скажет моя дочь. Я хочу, чтобы Кученхайм заплатил за то, что он сделал по отношению к ней и всей нашей семье. Черт возьми, он должен заплатить, даже если мне придется повесить его собственными
