для больших проблем. Почти моего роста.
– Быстро растут.
Они привыкли ложиться спать рано. Их дом утихал, когда на улице становилось совсем темно. С тех пор, как дочка уехала из него. Он накрылся одеялом, пододвинулся к жене, положил руку на ее бедро и закрыл глаза. Много изменений произошло в ее теле с тех пор, как он первый раз положил на него свою руку. Но оно по-прежнему желало оказывать на него такое же действие, как в первый раз, когда он положил на него свою руку. Несмотря на то, что и в его теле произошло много изменений. Желало так же ненастойчиво, как и в самый первый раз. А он желал больше всего не огорчать хозяйку тела и редко был уверен в том, что ему это удается. Ему нравилось просто прижаться к его наготе, испытывая ощущение тепла, безопасности и вечности бытия. У каждого мужского тела должно быть такое женское тело, ждущее ласк, непритязательное и соглашающееся. Его тело.
Он переместил руку на ее живот. Теплый и мягкий. Послуживший им живот. Хранит память о том времени, когда был растянутый и тяжелый. Малоприметные, неисчезающие следы. Особая мягкость, особая неотзывчивость, мудрость мышц. Помнит, как носил нашу дочку. Как трудился. В одиночку, без меня. Не я носил нашу дочку. Вернуть бы то время. Вернуться бы туда таким, какой я сейчас. Усталый и разочарованный? Нет, тридцать лет назад ты был лучше во всех отношениях. Самоуверенный, здоровый, эгоистичный. Носил мою дочку. Маленькие пальчики на маленьких ножках. Куда все это делось, где затерялось? Родитель навсегда повязан своим ребенком. Работает исправно в одном направлении. Эволюционно полезном. Вспомни себя. Не помнит, не ценит? Помнит. Придет время. Бабы. Диме с сыновьями тоже нечем похвастаться. Плохие мы были отцы. Охотники. Когда мы на охоте, наши дети совсем одни. Некому их воспитывать. Дима ничему не научился. Опять рискует. Себя не переделать. А пацан растет.
Мария повернулась во сне к нему спиной. Он придвинулся и снова нашел рукой ее живот. Что там было еще? Сын? Почему мы это сделали? Почему не сохранилось почти никакой памяти? Как будто не было. Как я мог на это согласиться, подумать? Совершенно чужой человек на это согласился. Кто подумал первым? Время, когда мы не были семьей. Мужем и женой. Два привыкшие находиться друг возле друга тела.
Он погладил живот подушечками пальцев. Гладкая кожа, усталая. Они недавно вспомнили об этом эпизоде из их жизни. Затерявшемся среди незначительных эпизодов. Один из вереницы. Малопонятный, малообъяснимый поступок малознакомых людей. Как мы могли быть этими людьми? Случайно вспомнили? Наверно, нет. Он ничего не смог понять по лицу Марии. Не решился спросить. Не решился опуститься на самое дно их истории. В мутноводную, глубокую яму. Что может выплыть оттуда? Ничего хорошего.
Кто был первым, она или я? Должно быть, она. Я почти совершенно забыл. Почему? Как, какими словами? Он пытался вспомнить этот разговор. Смутно. Запомнилось только непонятное выражение ее лица. Громко непонятное. Заставившее его проглотить вопросы.
Спит. И мне пора. Он распрямил левую руку – его ладонь оказалась между ее ног – и дотронулся носом до ее плеча. Привычный, успокаивающий запах. Его тела.
Да
