слабо улыбнулась и выпрямилась.
– Ничего, Валерьян, не беспокойся! Просто я услыхала слово "убили"…
Генерал покачал головою.
– Опять эти нервы! Поезжай-ка ты за границу или в наше Широкое. Ты, моя рыбка, совсем о здоровье не заботишься…
В голосе генерала слышалась вся нежность его чувства к молодой жене.
Она приветливо кивнула ему.
– Поедешь ты, и я с тобою! Ну, кого убили?
Генерал, уже успокоившись, отхлебнул кофе, затянулся сигарою и, взяв газету, стал читать вслух.
– Дергачева… Помнишь, я у него выручал векселя Павлуши? Такого армянского типа, крашеный!
Вера Андреевна кивнула.
– Ну вот его! Подле Павловска. Что-то таинственное. Нашли труп. Голова разбита топором. "Хотя при убитом оказались и часы, и перстень, и кошелек, и бумажник, – убийство все же совершено, видимо, с целью ограбления, так как боковой карман пальто вывернут и даже испачкан кровью. Преступник, очевидно, вытащил из него крупную сумму, после которой не стоило уже брать кошелька с несколькими рублями". А? Вот тебе и копил денежки! Тебе дурно, Верунчик, а?
– Я прилягу, – тихо сказала Вера Андреевна, – этот случай правда ужасен. Особенно когда знали человека.
Генерал отечески-нежно поцеловал жену в лоб и оставил ее у дверей будуара.
Вера Андреевна вошла в будуар и нажала кнопку звонка. Когда вошла горничная, она сказала:
– Паша, там, на веранде, осталась газета. Принесите ее мне!
Паша вернулась с газетой.
– Оставьте на столе. Если кто придет, извинитесь. У меня мигрень.
– Слушаю! – отвечала Паша и вышла.
Вера Андреевна нашла сообщение об убийстве и стала жадно выхватывать строки глазами.
"Вчера, рано утром, сторож Павловского парка, идя к своему посту, увидел у канавы, что отделяет Царскосельский парк от Павловского, труп. По прибытии судебных и полицейских властей открыто несомненное преступление…"
А потом: "…в трупе признали небезызвестного Петербургу дисконтера, Антона Семеновича Дергачева, проживавшего в Павловске на даче. По показанию прислуги он, как всегда, вышел из дому около 10 часов на музыку и не вернулся. Следствие ведется энергично…" И все.
В дверь осторожно постучались.
Вера Андреевна вздрогнула.
– Кто? Что надо?
– К вашему сиятельству посыльный. Пакет принес!
– Положите! Дайте посыльному мелочи! И больше не тревожьте меня.
Вера Андреевна заперла дверь, взяла пакет, быстро вскрыла его и облегченно вздохнула.
Потом на миг глаза ее затуманились, но, отгоняя страшную мысль, она прошептала уверенно: "Не может быть!" – и опять надавила кнопку.
Паша вошла снова.
– Затопите камин, Паша!
II
Катя с булками и «Петербургской газетой» в руках, как сумасшедшая, вбежала в комнаты, крича:
– Барыня, барыня! Нашего Дергача убили! Вчера убили! Топором!
Молодая красивая женщина выскочила из темной спальни в одной сорочке, босиком.
– Что ты говоришь? Ты врешь? Он третьего дня был у меня!
– Ну, вот! А от нас домой, а ночью его и хлопнули! Вот, читайте! Я нарочно газету купила! Мне в лавке Авдей сказал! Вот! – и Катя сунула в руки своей барыне газету.
Барыня опустилась в кресло и развернула газету.
– Тут вот, сейчас, как отвернете!
Барыня прочла напечатанный крупными буквами заголовок: "Убийство ростовщика".
– Читайте вслух! – попросила Катя.
Барыня стала коленками на кресло, совсем склонилась к газете и стала, медленно разбирая слова, читать описание убийства Дергачева:
– "Следствие ведется с энергией. На место преступления прибыл агент сыскной полиции. Пока еще ничего не открыто, но надо ожидать, что энергия следователя и ловкость агента скоро откроют преступника".
Барыня хлопнула рукой по газете.
– Это Степкино дело, – воскликнула она, – вот чье!
– Что вы, барыня!
– А я знаю, и ты не спорь! Дай скорее кофе, и я поеду!
– Куда?
– На него показать. Вот что!
Лицо барыни горело негодованием и обидой. Она
