тонких пальцев.
XI
На душе Льва Кирилловича было тяжело. Грустное лицо Ирины, холодная, дрожащая рука неотступно вспоминались ему. «Стоит ли жизнь этих мучений? – думал он, – и где найти покой? В молитве?«Но он никогда не молился, и сама мысль искать утешения в религии была чужда его уму и сердцу… Какая цель жизни? Вот теперь он поедет на войну, которой не сочувствует. Будет убивать или сам будет убит: для чего? Да, опасности и тревоги боевой жизни на некоторое время заполнят его душевную пустоту… Кончится война, и если он останется жить, – что тогда? Что дальше? Жить, как живут тысячи и тысячи, для чего? Для наживы? Но он богат. Для славы? Он горько усмехнулся этой мысли. Он маленькая песчинка. Он не Наполеон, не Цезарь… Какая честолюбивая голова не поникнет в безнадежности перед наполнившей мир славой Наполеона!
– Да, – вслух закончил он свои размышления, – одна слава – пасть в бою…
Полный этих мрачных мыслей, он приехал к Новикову.
У Новикова он застал незнакомого ему молодого человека. Его лицо поразило князя. Бледное, почти прозрачное, с орлиным носом, черными немигающими, как у орла, круглыми глазами, оно поражало выражением силы и воли. На темный фрак падали локоны черных волос.
Было что‑то мрачное во всей его черной фигуре.
– Шевалье Габриел де Монтроз, – представил его Новиков. – А это князь Бахтеев.
Шевалье с величием короля протянул князю руку.
– Я очень рад познакомиться с вами, – звучным голосом сказал молодой человек, – я много уже слышал о вас от вашего друга.
– От меня же он утаил, – с улыбкой ответил князь, – о своем знакомстве с вами.
– Да? – небрежно произнес шевалье. – Ну, что ж, я предпочитаю сам сказать о себе.
– Шевалье здесь только два дня, – произнес Новиков, как бы оправдываясь.
Князь не мог не заметить, что Новиков с каким‑то особенным чувством почтительности, почти благоговения, относился к своему гостю.
Тем более удивило князя, что Новиков до сих пор ни звуком не обмолвился о таком знакомстве.
– Вы, говорят, едете на войну? – начал шевалье.
– Да, господин шевалье, – ответил Бахтеев, – как ни грустно, но мы снова воюем с вашими соотечественниками.
По губам шевалье скользнула легкая усмешка.
– Я не француз, – сказал он, – хотя, конечно, мое имя вводит в заблуждение.
– Вы не француз! – в искреннем изумлении воскликнул князь. – Кто же вы по национальности?
– Я всемирный гражданин, – ответил шевалье, – я столь же француз, как немец, русский или швед…
– Я не понимаю вас, – сказал князь, – но ведь у вас есть родина?
– Весь мир, – коротко ответил шевалье.
– Но родные, друзья? – продолжал князь.
– Все человечество, – так же коротко ответил Монтроз.
– Поистине
