радостью душа моя объята.Я верю в жизнь, и в сон, и в правду, и в игру.
Я знаю, что приду к отцовскому шатру,
Где ждут меня мои и где я жил когда-то.
Бездомный, долгий путь указан мне судьбой;
Пускай другим он чужд – я не зову с собой:
Я странник и поэт, мечтатель и прохожий...
Любимое – со мной. Минувшего не жаль.
А ты, – что за плечом, со мною тайно схожий,
Несбыточной мечтой больнее жги и жаль!
1913
Петербург
Посвящается Бальмонту
Над призрачным и вещим Петербургом
Склоняет ночь кран мертвенных хламид.
В челне их два. И старший говорит:
«Люблю сей град, открытый зимним пургам
На топях вод, закованный в гранит.
Он создан был безумным Демиургом.
Вон конь его и змей между копыт!
Конь змею – «сгинь!», а змей в ответ: «Resurgam!»[3]
Судьба империи в двойной борьбе:
Здесь бунт – там строй; здесь бред – там клич судьбе.
Но во сто лет в стране цветут Рифейской
Ликеев мирт и строгий лавр палестр... »
И глядя вверх на шпиль Адмиралтейский,
Сказал другой: «Вы правы, граф де Местр».
1915
Неслись года, как клочья белой пены...
Ты жил во мне, меняя облик свой;
И, уносимый встречною волной,
Я шел опять в твои замкнуться стены.
Но никогда сквозь жизни перемены
Такой пронзенной не любил тоской
Я каждый камень вещей мостовой
И каждый дом на набережной Сены.
И никогда в дни юности моей
Не чувствовал сильнее и больней
Твой древний яд отстоянной печали —
На дне дворов, над крышами мансард,
Где юный Дант и отрок Бонапарт
Своей мечты миры в себе качали.
19 апреля 1915 Париж
Города в пустыне
Акрополи в лучах вечерней славы.
Кастилий нищих рыцарский покров.
Троады скорбь среди немых холмов.
Апулии зеркальные оправы.
Безвестных стран разбитые заставы,
Могильники забытых городов.
Размывы, осыпи, развалины и травы
Изглоданных волною берегов.
Озер агатовых колдующие очи.
Сапфирами увлаженные ночи.
Сухие русла, камни и полынь.
Теней Луны по склонам плащ зубчатый.
Монастыри в преддверии пустынь,
И медных солнц гудящие закаты...
24 октября 1916
Взятие Бастилии
14 июля 1789 – ничего.
Бурлит Сент-Антуан. Шумит Пале-Рояль.
В ушах звенит призыв Камиля Демулена.
Народный гнев растет, взметаясь ввысь, как пена.
Стреляют. Бьют в набат. В дыму сверкает сталь.
Бастилия взята. Предместья торжествуют.
На пиках головы Бертье и Де-Лоней.
И победители, расчистив
Resurgam – воскресну
