Коля, к бутылке потянулся. Набулькал в стакан граммов тридцать самогонки.
– Бухнешь – дам тебе каши.
Взял малыш стаканяру, пойла мерзкого пригубил и тут же закашлялся. Да так сильно, что даже слезы на глаза навернулись.
– Слабак, – оценил Михеев, стакан забирая. – Не выпил, значит, и закуси не получишь. Короче, иди на хрен, не мельтеши перед глазами.
И замахнулся на Сашу, делая вид, что ударит.
Прикрылся малыш локтем, но от стола не отходит. Видать, и впрямь ему сильно кушать хочется.
Вскипел Коля.
– Те чё, на хуль, сказано? Я тя кормить не обязан – пусть тебя мамка твоя кормит!
Кураж пьяный у Коли пошел. Кулаки татуированные так и чешутся. Страшно хочется кому-нибудь в морду дать. Все равно кому: хоть женщине беременной, хоть ребенку пятилетнему, хоть маме родной… Главное, чтобы отпора не получить. Поднялся Михеев с табуретки, но равновесия не удержал – на пол шлепнулся. Хочет до мальчугана кулаком дотянуться, но подняться не может. Еще пуще он от этого разозлился. Вытянул из брюк ремень солдатский с бляхой латунной, поднялся неуклюже – и на Сашку двинулся…
11
Темно-зеленый «Урал» перед железными воротами остановился. Посигналил несколько раз, отъехали ворота, и вкатил грузовик во двор.
Невелик дворик, не больше огорода типового в частном секторе. Только ни грядок овощных, ни деревьев фруктовых, понятное дело, нет. Справа от ворот – строение двухэтажное, на казарму похожее. У входной двери табличка прибита: ЗАО «РИТУАЛ». За ним – сарайчик. Звуки из сарайчика неприятные доносятся: явно что-то электрическое работает вроде шлифовального станка по камню. А посередине двора памятники, стелы да надгробья вповалку лежат.
Открылась дверка водительская, и вышел из кабины «Урала» нерусский мужик с крючковатым носом. Впрочем, вышел – это слишком мягко сказано. Не вышел он – выполз скорее. Выполз, а отойти от машины не может. Только и осталось у этого нерусского сил, что на грузовике до двора доехать… Морда что кусок сырого мяса, шеф-поваром ресторана «Золотой петушок» отбитого. Нос бесформенной картошкой распух. Глаз левый заплыл начисто. Да и правый не лучше…
Стоит избитый у кабины, качается, как молодая береза на ветру. И не видит, как из двери двухэтажного дома к нему кряжистый бородатый мужик идет.
Ужасен мужик этот, как сто дагестанских боевиков. Борода черная, зубы белые, взгляд терроризирующий. Хотя тут еще поспорить можно, кто страшнее: боевик какой-то или Булат Амиров…
Дошел Булат до избитого, взглянул на него удивленно.
Спросил что-то не по-русски. Не сразу ответ получил: пока дошло до приехавшего, пока он вопрос мозгом побитым переварил, пока фразу сформулировал…
Дослушал Булат, отошел в сторонку.
И кто же это такой борзый нашелся, а? Что там на памятнике красного гранита написано – «Зарубины»? Вай, как интересно!
12
