сом смотрел на прохожих, которые, не стесняясь, открыто разглядывали содержимое телеги. Он не привык видеть столько незнакомых людей сразу и быть объектом их пристального внимания. Если в их дорсетширской[2] деревне появлялся даже один новый человек, это становилось событием, которое обсуждалось несколько дней. Мальчик притаился среди семейных пожитков, старясь быть как можно более незаметным. Да его внешность и не привлекала особого внимания: обыкновенный жилистый мальчишка с узким лицом, глубоко посаженными голубыми глазами и соломенного цвета волосами, завитки которых закрывали уши. Люди глазели больше на вещи, чем на него. Какая-то пара даже остановилась и принялась все трогать, будто выбирая грушу посочнее на рынке: женщина ощупывала рубчик ночной рубахи, торчавшей из хозяйственной сумки, а мужчина, взяв одну из пил Томаса Келлавея, проверял, хорошо ли заточены зубцы. И только когда Джем крикнул: «Эй!», неторопливо положил ее на место.
Большая часть телеги была занята инструментом, которым отец Джема зарабатывал хлеб свой насущный: деревянные обручи для выгибания заготовок под спинки и подлокотники к виндзорским стульям, разобранный токарный станок, на котором вытачивались ножки, и целый набор пил, топоров, стамесок и коловоротов. Инструмент Томаса Келлавея занимал столько места, что в течение той недели, пока они добирались из Пидлтрентхайда[3] до Лондона, членам его семьи приходилось по очереди идти рядом с поклажей.
Телега, управлявшаяся их земляком из Пидл-Вэлли[4] мистером Смартом, в котором внезапно проснулся вкус к приключениям, остановилась перед зданием амфитеатра Астлея[5]. У Томаса были самые туманные представления о том, где ему искать Филипа Астлея, он даже плохо себе представлял размеры Лондона, полагая, что сможет остановиться где-нибудь в центре и увидеть цирк, как в родном Дорчестере[6]. К счастью, заведение Астлея было широко известно, и их сразу же направили к Вестминстерскому мосту[7], в конце которого стояло большое здание с четырьмя колоннами у парадного входа и круглой заостренной деревянной крышей. В самом центре купола развевался огромный белый флаг, с одной стороны которого было начертано черным «АМФИТЕАТР», а с другой красным – «АСТЛЕЯ».
Стараясь не обращать внимания на уличных зевак, Джем устремлял взгляд на Темзу, по бережку которой надумал прогуляться мистер Смарт – «посмотреть, что такое этот ихний Лондон». До этого в Дорсете Джем видел только две речушки: Фром – шириной с небольшой лужок и Пидл – всего лишь ручеек, через который можно было легко перепрыгнуть. Лондонская река была совсем другой – широкое пространство бурлящей, пенящейся зеленовато-коричневой воды, то набегающей на берега, то отступающей от них под воздействием приливов далекого моря. Множество лодок сновало по воде, а Вестминстерский мост, устремлявшийся к расположенному вдалеке нагромождению квадратных башен Вестминстерского аббатства[8], кишел повозками, телегами и всевозможным людом. Никогда прежде Джем не видел столько народу – даже в рыночный день в Дорчестере. Зрелище людской толчеи так завладело его вниманием, что он не замечал больше ничего вокруг.
Хотя его и подмывало спрыгнуть с телеги и присоединиться к мистеру Смарту у кромки воды, оставить Мейси и мать он не решался. Мейси Келлавей изумленно оглядывалась вокруг и обмахивала платком лицо.
– Ну и жарища для марта месяца, – сказала она, – у нас дома-то небось похолоднее, а. Джем?
– Завтра будет попрохладнее, – пообещал Джем.
Мейси была на два года старше, но Джему нередко казалось, что она – его младшая сестренка, которой нужна защита в этом непредсказуемом мире, хотя никаких особых неожиданностей в Пидл-Вэлли ее и не подстерегало. Но здесь – совсем другое дело.
Анна Келлавей, как и Джем, смотрела на реку. Ее глаза были прикованы к налегающему на весла мальчишке. Напротив него сидела собака, от жары высунув язык. Пес был единственным грузом в лодке. Джем знал, какие мысли не дают покоя матери, следившей за движением лодки: она думала о его брате Томми, который тоже очень любил собак; у его ног всегда вертелась хотя бы одна деревенская псинка.
Томми был хорошеньким мальчишкой, склонным помечтать среди бела дня, что обескураживало его родителей. С первых лет его жизни стало понятно, что по отцовским стопам он не пойдет, потому что он не чувствовал дерева, не понимал его и не испытывал ни малейшего интереса к инструментам, как ни пытался отец научить его работать ими. Коловорот замирал у него на полуобороте, станок замедлял
Дорсет (или в старину Дорсетшир) – графство на юго-западе Англии на побережье Ла-Манша.
Деревня в западном Дорсете, расположена в долине Пидл.
Долина в Дорсете длиной около 12 и шириной около 5 км, где протекает речушка Пидл и расположено несколько деревень.
Филип Астлей (1742–1814) открыл свой амфитеатр в Лондоне в 1773 г. Это сооружение сгорело в 1794 г., но было отстроено заново. Конфигурация амфитеатра, или цирка, Астлея впоследствии стала стандартной для цирков всего мира. Считается отцом современного цирка. В молодости служил в армии в драгунском полку. Основатель первого в Англии профессионального цирка.
Небольшой город в графстве Дорсет.
Мост через Темзу, соединяющий Вестминстер и Ламбет, построен в 1750 г. (перестроен в 1862-м).
Особая королевская церковь в Лондоне, место коронации английских монархов, захоронения королей и знаменитостей, построена в XI веке.
