положение его вполне устраивало. Он не собирался ничего менять. Он любил свою работу. Он любил женщин. Поскольку ему удавалось сочетать одно с другим, он считал, что жизнь удалась и желать больше нечего. Он ни перед кем не отчитывался и уж тем более не собирался подчиняться какой-то пигалице со стервозной жилкой в характере.
Господи, как он обожал эту ее стервозную жилку!
Секс оказался таким же бурным и завораживающим, как и их словесные пикировки. Но он так и не разрешил проблему их взаимоотношений. Чем больше он был с ней, тем больше ему этого хотелось. Она отдала ему свое тело, подарила дружбу. Интеллектуальные схватки с ее упрямым, своенравным умом оказались необычайно плодотворными. Но то единственное, что могло бы удержать его в браке, она ему так и не дала.
Свое доверие.
Она никогда ему не доверяла. Не верила, что он поддержит ее в трудную минуту, что разделит с ней ее бремя. И уж тем более не допускала мысли, что он может быть ей верен.
Когда она его выставила, он еще много месяцев тешил себя мыслью о том, что именно ее откровенное неверие погубило их брак. И точно так же, месяцами, он цеплялся за надежду, что она вернется.
Глупо, конечно, было так думать, теперь он это понимал. Колли никогда никому не уступала. Эта черта у них была общей. А еще по прошествии времени он начал допускать, что – может быть, пожалуй, вероятно – вел себя не лучшим образом. Не справился с ситуацией так умело и эффективно, как мог бы. Как должен был справиться.
Это не меняло коренным образом положения дел, – по существу вина за случившееся все равно лежала на ней, – но осознание того, что и он не во всем оказался на должной высоте, открыло возможность для обдумывания новых подходов.
Джейк не мог отрицать, что поток электричества между ними вспыхивает до сих пор. И если проект «Антитам» даст ему такую возможность, он направит этот поток в нужное русло. Он вернет ее во что бы то ни стало. И что бы ни тревожило ее сейчас, она ему об этом расскажет. Она позволит ему прийти к ней на помощь. Даже если ему придется связать ее по рукам и ногам и клещами вытаскивать из нее правду.
Колли не ожидала, что ей удастся уснуть, но вскоре после рассвета свернулась калачиком на постели в своей комнате, обхватив руками подушку, как в детстве, когда была больна или расстроена.
Она была так истощена физически и морально, что больше не ощущала ни тошноты, ни головной боли. И боль, и тошнота, и страшная тяжесть в груди вернулись, когда она проснулась четыре часа спустя, когда хлопнула входная дверь и ее позвал полный радостного возбуждения голос матери.
Колли медленно спустила ноги на пол, села и обхватила голову руками.
– Колли! – Чистая радость прозвучала в голосе влетевшей в двери Вивиан. – Детка, мы понятия не имели, что ты приедешь домой. Я увидела твою машину у подъезда и глазам своим не поверила! – Она торопливо обняла Колли, провела рукой по ее волосам. – Когда ты приехала?
– Вчера. – Колли не подняла головы. Она не была готова посмотреть матери в лицо. – Я думала, вы с папой в Мэне.
– Так оно и было. Мы
