искреннее, – не колеблясь ответила Моника. Щеки ее чуть порозовели от мысли, что она действительно желает возвращения этому офицеру вражеской армии, и, словно оправдываясь то ли перед Генрихом, то ли перед самой собой, девушка поспешно добавила: – Ведь вы не сделали мне ничего плохого.
– Но и ничего хорошего.
– Вы относитесь к нам, французам, доброжелательно. А это уже много! Мне кажется, что вы не такой, как другие…
– Вы замечательная девушка, Моника, я от всей души желаю, чтобы жизнь ваша была так же хороша, как вы сами. Но не будьте чересчур доверчивы, особенно к людям доброжелательным. Доверчивость часто обманывает. И одной доброжелательности мало, чтобы доказать свою дружбу. Нужны дела… Вы со мной согласны?
– Человек, который хочет стать другом, всегда может перейти от слов к делу, – тихо ответила Моника.
В глазах девушки, обращенных к Генриху, были ожидание и вопрос. И немного страха. Что, если она ошибается и перед ней совсем не друг, а враг? И как ей, совершенно неопытной в житейских делах, это разгадать?
Генрих сделал вид, что не заметил и не понял этого взгляда. Ведь он тоже не знал, кто перед ним: красивая девушка, дочка хозяйки гостиницы, или, может…
– Во время нашего следующего урока мы поговорим об этом, Моника. А сейчас я могу опоздать на поезд.
Крепко пожав руку девушке, Генрих вышел.
Предотъездная суета на перронах вокзалов и вид убегающих вдаль железнодорожных путей всегда пробуждали в душе Генриха щемящее чувство тревожного ожидания. Сегодня оно охватило его с особенной силой. Еще одно путешествие в неизвестность! Чем все-таки вызвана эта неожиданная командировка в Лион? И почему Лютц, прощаясь, вел себя так странно?
Подчеркнул, что пакет чрезвычайной важности, советовал быть осторожнее, а об охране стыдливо умолчал? Непонятно, совсем непонятно! Впрочем, до Лиона далеко – в дороге будет время обо всем поразмыслить.
Усилием воли Генрих подавил в себе чувство не покидающей его тревоги и быстро направился к офицерскому вагону. Денщик уже стоял здесь с небольшим чемоданом в одной руке и пачкою газет в другой.
– Отнесешь все в купе и можешь идти! – приказал ему Генрих.
Денщик почему-то смущенно переминался с ноги на ногу.
– Вам какое-то письмо, герр лейтенант! Только вы вышли из машины, подбежал мальчишка-посыльный. Вы ушли вперед, и я не мог сразу…
Не слушая оправданий денщика, Генрих небрежно сунул конверт в карман.
– Хорошо, хорошо, иди!
Лишь в купе вагона Генрих внимательно осмотрел полученный только что конверт. Да, письмо адресовано ему. Почерк незнакомый. Впрочем, он явно изменен. Иначе буквы не падали бы так круто назад и не были бы выведены с такой тщательной аккуратностью. Интересно!
Подписи под коротенькой запиской не было.
«За вами следят. Будьте осторожны!» – сообщал неизвестный корреспондент.
Машинально
