повторил Миша вслух, – здесь больше ничего интересного?
– Не…
– Тогда дальше – своими словами.
– Так что… А, все как обычно. Ужастик, видно, какой-то примерещился. Но главное-то – теперь мы можем…
– Погоди насчет того, что мы можем. С машинистом разговаривал?
– Да. Почти.
– Что значит – почти?
– Ну, то есть он разговаривал, а я – нет.
– Как это?
– Да он такой злой сидел, когда я приехал… Послал меня… – Тут Толик дословно повторил, куда именно послал его машинист. Шестаков поднял бровь и одобрительно крякнул:
– Ядрено.
– Ага. Твоим коллегам тоже понравилось.
– Вот-вот, чуть не забыл! Объясни, зачем ментовку вызывали?
– Там не просто «вызывали», – ехидно передразнил Мухин, – там до группы захвата дело дошло!
– Кого ловили? – деловито спросил Миша.
– Вот этого я и не смог выяснить. Они там все та-ак ругались! Сказали, если я со своими вопросами до… в смысле, приставать буду, меня самого посадят.
– Так-таки ничего и не узнал?
Мухин развел руками:
– Ничего. Но слухи уже поползли. Мне Гмыза сказал, что на «Академической» бомбу взорвали, а менты с автоматами станции обшаривали. Слушай, а чего ты меня допрашиваешь? Позвони своим и спроси!
– Без тебя бы не догадался! А вот ты бы, если поменьше бы гундел, а побольше бы мозгами работал, взял бы и посмотрел записи со следующих станций!
– А… Я… – начал заикаться Толик.
– «Бомба, бомба», – передразнил Миша. – Нашел, кого слушать.
В этот момент у входной двери зацарапались и загремели, после чего раздался длинный злой звонок. Миша раздраженно ткнул на «стоп» и пошел открывать.
– Что за тупые тут замки! – закричали из коридора. – Чуть всю руку не вывихнула! – И тут же, безо всякого перехода: – Слушай, Рэмбо, а может, нам вывеску на дверях присобачить? Золотом: «Выборгские крысоловы»! А?
– Угу, – с готовностью отозвался Шестаков. – И окошко пробить. И посадить Мухина – принимать крыс от населения. По девять «тонн» за кило. Как за «ножки Буша». Ты себе представляешь, сколько сюда бдительных бабулек сразу понабежит?
В коридоре захохотали басом, и в комнате появилась сияющая Носатая в новом кожаном плаще. Верная своему принципу – всегда и всех эпатировать, она и теперь умудрилась откопать исключительно редкий оттенок. При виде этого плаща Толику почему-то сразу вспомнилось детство, первый полет с родителями в Адлер на «ИЛ-18» и цвет пакетов «для тех, кого тошнит».
С Татьяной пришел развязного вида молодой человек с «кофром», который представился сам:
– Пластунский. – Руки при этом никому не подал, а лишь сопроводил свою дурацкую фамилию двумя
