м углу в креслах дремлет с чулком в руках старая НЯНЯ. В другом сидят, прижавшись друг к другу, ТОЛЯ и ТАТА. Они говорят совсем тихо, боязливо оглядываясь на няню и смолкая, когда та просыпается и начинает шевелить спицами.
ТАТА. Толя, зачем был этот крик? Мне было страшно. Кто это кричал? – Мисс Эми крепко схватила меня за руку, и мы побежали. Я не смела ее спросить. Ты не знаешь, кто кричал? Как ты думаешь?
ТОЛЯ. Мисс Эми сама трусиха, она всего боится. Кричат только трусихи.
ТАТА. Я не знала, куда мы шли. Я сначала думала, что кто-нибудь приехал. Зачем нас привели сюда? Нас все забыли тут.
ТОЛЯ. Мисс Эми сказала, чтобы мы сидели смирно, пока за нами не придут. С нами няня.
ТАТА. Она все спит.
ТОЛЯ. Она очень старая. Это мамина няня.
ТАТА. Все няни старые, а эта няня была старая, когда мама была еще совсем маленькая.
ТОЛЯ. У ней потому своя комната наверху.
ТАТА. Как смешно, ее все зовут Афанасьевной!
ТОЛЯ. Потому что она важная, на нее нельзя кричать, и мама не кричит.
НЯНЯ просыпается и шевелит спицами, дети смолкают.
НЯНЯ. Что приутихли, мои соколики? – Игрушек-то у вас нет. Скучно.
ТОЛЯ (нерешительно). Мы уж большие, нам уже не нужно игрушек.
НЯНЯ. Так, так, сударик мой! Вы бы в лошадки поиграли. Все веселее. Стара я уж в няни-то. А вниз нельзя: англичанка строгая. Так приказали-с. Тоже не сама! видно, барыня так хочет. Воля господская. (Молчание). Посидите уж, потерпите! К ужоткому пустят[1]. Наказали вас, что ли? уж не знаю.
ТОЛЯ. Нас никто не наказывает.
НЯНЯ. Господь с вами, все бывает; наше дело – сторона (зевает и крестит рот. Молчание).
ТАТА. Няня ничего не знает, какая она смешная.
ТОЛЯ. Мы и без няни можем. Пусть она спит. Теперь у нас гувернантка. Нам не нужно больше няни. (Молчание).
НЯНЯ дремлет.
ТОЛЯ. А ты говоришь, что ты была тогда у террасы, ну и что? Я был, знаешь, там, у задней большой террасы. А в доме был шум?
ТАТА. Да, я думала, что это в зале упал шкап и его подымали. Знаешь, большой шкап, в который мы с тобой прятались зимой от мисс Эми? Помнишь, она не могла нас долго найти, и мы очень смеялись. (Молчание.)
ТОЛЯ. Я не понимаю, отчего мог упасть шкап?
ТАТА. Я не знаю. Мама говорила, что в нем живут мыши.
ТОЛЯ. Я тоже раз слышал, как они шумели. Тата, ты не боишься мышей?
ТАТА. Зачем мне бояться мышей. Я уж не такая глупенькая. (Молчание.)
ТОЛЯ. Ну, а потом что было?
ТАТА. Когда потом?
ТОЛЯ. Ну был шум, упал шкап, а потом что?
ТАТА. Потом? – потом я испугалась, я не помню, – был шум, был крик, все убежали. Я думала, что это кричала мама. В зале все говорили и шумели. А я осталась одна. Мне было страшно. Я хотела плакать и пойти посмотреть, что в доме. Но дверь на террасе такая тяжелая… Я не знала, где ты? – Я думала, что ты утонул и что это тебя принесли в дом, и потому все убежали, а меня забыли… Я заплакала и побежала в аллею. – Я обрадовалась, когда увидела тебя. Потом мисс Эми отвела нас сюда. (Молчание).
ТОЛЯ. Какие все девочки смешные!
ТАТА. Отчего смешные?
ТОЛЯ. Всегда плачут и всего боятся.
ТАТА. Ты никогда не оставался один на террасе.
ТОЛЯ. Я был один на плоту и бросал в воду камни. А ты боишься лодки.
ТАТА. А на террасе есть ду́хи.
ТОЛЯ. Глупости, это дунькины сказки.
ТАТА. Нет, не глупости. Мисс Эми говорит, что и смерть – глупости, и не велит людям нам рассказывать про смерть. Она не хочет, чтобы мы знали то, что знают большие.
ТОЛЯ. А ты откуда это знаешь?
ТАТА. Я слышала, я знаю.
НЯНЯ ворочается и переставляет спицы. Дети смолкают.
НЯНЯ. Вот были где-то картишки у меня, да запамятовала, беспамятная. Не оставила ли под периной? Нет, вот они (вытаскивает из кармана старую колоду карт). Поди-ка сюда, соколик. Возьми, позайми Таташу-то. Других игрушек нет.
Дети в нерешительности.
НЯНЯ. Ну что ж?
ТАТА (тихо толкая Толю). возьми, Толя, надо взять.
ТОЛЯ (подходя к няне). Нам и так не скучно. Ну что ж, мы
