да… – бормотал он в трубку. – Конечно… это может быть интересно…
– А вы, Максим Александрович, подвели редакцию, – продолжал громыхать заведующий. – Обещали побывать на матче сборной Москвы против сборной Ленинграда, помните? Ну и кто выиграл?
– Пять – три, Москва, – бодро пискнул откуда-то Глебов.
– Я заболел, – мрачно сказал Басаргин.
– Да, как на футбол ходить, так все больные. – Поликарп Игнатьевич недобро прищурился. – А как авансы брать, так почему-то здоровые…
Басаргин мог ответить, что посещение матчей вообще не входит в его обязанности, отделом спорта занимается Стенич, но вспомнил, что тот был в отпуске и поэтому, собственно, злополучный матч свалили на него.
– Чего вы от меня хотите? – не выдержал писатель. – Чтобы я дал статью о матче, о котором все уже забыли? Я же не говорю, что не собираюсь отрабатывать аванс. Лев Толстой вас, очевидно, не устраивает – что же тогда? Нет, ну я не спорю – что такое Лев Толстой против футбола, – добавил он, саркастически скривив рот. – Я могу для отдела театра что-нибудь написать. Для изо. – Так назывался отдел о живописи, графике, скульптуре и архитектуре. – Даже для «Науки и жизни» что-нибудь наплести про омолаживание, о котором сейчас говорят столько чуши…
– Тяжелый вы человек, Максим Александрович, – вздохнул заведующий, качая головой. – Скажите, почему вы перестали писать фельетоны?
Вот, пожалуйста. Начинается.
– Я… кхм… Почувствовал, что стал повторяться… Послушайте, Поликарп Игнатьевич, к чему этот разговор? Вы не хуже меня знаете, что мои последние фельетоны не были приняты.
– И что?
– Так. Не хочется, знаете ли, работать впустую.
– Ты, старик, не прав, – вклинился Глебов. – У меня тоже не все принимают… так что ж теперь, не писать?
Заведующий пристально посмотрел на Басаргина, побарабанил пальцами по столу.
– Скажите, как вы смотрите на то, что мы отправим вас брать интервью у Горького? – неожиданно спросил гигант.
Даже не глядя на Глебова, Басаргин почувствовал, как тот замер и напрягся. Однако – неужели Степа претендовал на то, чтобы встретиться со стариком и выудить у него несколько абсолютно ничего не значащих шаблонных фраз? В этом году Горький вернулся в СССР после нескольких лет отсутствия, но ходили слухи, что он вот-вот снова уедет обратно в Италию. Ходили, впрочем, и другие: уехать ему не дадут, потому что время такое – пролетарские писатели нужны здесь, а не где-то за границей, где они общаются черт знает с кем.
– Мне с товарищем Горьким говорить не о чем, – твердо и четко промолвил Басаргин, глядя заведующему в лицо.
«Взорвется? Станет кричать, что я ничего не понимаю? Ну и пусть».
– О Льве Толстом могли бы поговорить, – мягко, к его удивлению, заметил заведующий. – Алексей Максимович
