этот «загадочен», поскольку «задан» нашему сознанию источниками и инстанциями, может быть, нам еще неизвестными и от нас не зависимыми.
Оказавшиеся в изгнании русские интеллигенты быстро прониклись идеей мессианства, полагая, что традиции национальной культуры могут существовать и вне Отечества и что именно они, эмигранты, призваны к продолжению и углублению этой традиции. Жизнь в изгнании понималась ими как готовность на любые испытания и подвиги во имя сохранения национальных духовных ценностей.
А. С. Пушкин – главная фигура русской литературы и русской национально-культурной идеи. Он занимает исключительное место в духовной биографии русского изгнания – не только западной эмиграции первой волны, но и тех, кто оказался на территории Китая, в таких городах, как Шанхай и, главным образом, Харбин. Выражение «духовная биография» должно пониматься здесь расширительно. Оно включало, с одной стороны, аспекты личностного нравственного самоопределения большой части русских эмигрантов, с другой же – аспекты, связанные с их политическими, общефилософскими воззрениями. Следовательно, сам А. С. Пушкин ассоциировался у них не только с символом одухотворенной свободной поэзии и прозы, с символом национального и общенародного поэта; одновременно А. С. Пушкин воспринимался в контексте исторической судьбы России; политического выбора самих эмигрантов. Словом, все начинания, замыслы, проекты эмигрантов аргументировались авторитетом Пушкина и им оправдывались. Ибо Пушкин, по их общему признанию, «наше всё», единственный критерий, единственный символ и сакральная ценность, освящающий своим именем идеалы эмигрантов.
Отсюда многогранность и в то же время некоторая «законченность», «закругленность» представлений о нашем классике. Пушкин, по мнению большинства представителей русской эмиграции, и единственный истинный поэт, и прозаик, и основатель русского национального языка, и создатель русской национальной литературы. Он же сторонник самодержавия, абсолютной монархии, государственник, преданный государю и готовый на любые жертвы ради него; верующий человек, преданный догматам православной церкви; категорический противник каких-либо социальных взрывов, более чем критически воспринявший трагедию декабристов. Говоря иными словами, Пушкин воплотил идеальную во всех проявлениях форму национального космоса. Таким образом, в публицистике эмигрантов появлялся не реальный, исторически конкретный, а во многом мифологизированный образ русского поэта. Установка на мифологизацию личности и творчества Пушкина – это то, что роднит публицистику восточной ветви русской эмиграции с пушкинианой «русского Запада».
Кульминацией мифологизации образа поэта стала повсеместно (на Западе и на Востоке) отмечаемая 100-летняя годовщина со дня его гибели. Не было ни одного газетного и журнального издания, где не встречались бы публикации о Пушкине. Они касались самых разных сторон его биографии и творчества:
