мне даже кажется, будто от этого комната стала меньше.
Взгляды сестер настороженные, тяжелее прежнего. Даже у Магды губы вытянуты в узкую линию. Поднимаюсь из-да стола. К своей кружке я не притронулась.
– Спасибо за чай, Магда. – Я направляюсь к двери. – Извините, что побеспокоила.
Дверь за мной плотно закрывается.
Мир снаружи – сплошь лужи и слякоть. Сейчас я с радостью поменяла бы эти дурацкие тапочки на свои кожаные башмаки.
Сделала два шага, а ноги уже мокрые насквозь. Над головой небо расчищается, облака куда-то отступают.
Я смотрю на запад, в сторону деревни.
Когда я была такая, как сейчас Рен, то однажды спросила папу, почему сестры живут здесь, так далеко. Он ответил тогда, что для жителей Ближней это, с одной стороны, хорошо, а с другой, плохо. Ведьмы, сказал он мне, такие же, как люди, они бывают всякие-разные, среди них встречаются хорошие и скверные, глупые и умные. Но после Ведьмы из Ближней люди в деревне забрали себе в голову, что все ведьмы плохие.
Сестры живут здесь, на отшибе, потому что люди испуганы. Но хорошая сторона – то, что они остались. Тогда я спросила отца почему, а он улыбнулся одной из своих мягких, домашних улыбок и сказал: «Здесь их дом, Лекси. Они не повернутся к нему спиной, не предадут, даже если он предаст их».
Бросив на холм сестер последний взгляд, я ухожу. Они оберегают незнакомца. Я это понимаю.
Я иду назад по утоптанной тропке, мимо сарая, что находится сразу за домом, к северу.
Если сестры его прячут, должна быть причина…
У меня перехватывает дыхание.
На стене сарая висит на гвозде серый плащ, на швах ткань темнее, как будто выгорела. После дождя пустошь непривычна тиха, и я вдруг начинаю слышать свои шаги, звук, который издают на мокрой земле мои ноги, подбираясь все ближе к сараю. Хибара, кажется, медленно проигрывает войну с земным тяготением. Остов сарая – несколько деревянных столбов, вкопанных в землю и поддерживающих замшелую крышу. Сквозь щелястые стены видна пустошь, сорняки пускают корни, то ли поддерживая ветхий сарай, чтоб не упал, то ли разрушая его окончательно. Плащ висит рядом с дверью, но ручки у двери нет. Между кривыми досками широкие щели, я наклоняюсь и прижимаюсь глазом к одной из них. Внутри темно и никого нет.
Я отхожу, огорченно кусаю губу. Но вдруг с другой стороны сарая слышу что-то – тихий вздох. Я улыбаюсь и тихо крадусь на звук, пригибаясь и умоляя землю впитать мои шаги, не выдать меня. Заворачиваю за угол. Там никого и ничего. Даже следа на траве.
Разочарованно фыркнув, я громко топаю вокруг сарая обратно. Я знаю, какие звуки издают живые люди, и я уверена – там кто-то был. Я слышала дыхание, я видела…
Но гвоздь торчит, а на нем ничего нет.
Глава 4
Ускоряя шаг, я иду обратно, расстроенная и промерзшая от ходьбы по мокрой траве. Туфли можно выбрасывать. Дорога раздваивается – одна узкая тропинка ведет к деревне, другая, огибая Ближнюю по краю, выходит к моему дому. Я торопливо сворачиваю на вторую. Раскисшие туфли
