графа «бывшим своим товарищем». Значит, был какой-то другой Рагузинский. И действительно, в «Немецкой» биографии А.П. Ганнибала находим о нем упоминание: «Российский императорский посол, счастливый выполнить волю своего государя, отправил этого Ибрагима Ганнибала, еще одного черного мальчика знатного происхождения, его соотечественника (который в пути «скончался от оспы) и одного рагузинца, почти сверстников, все моложе десяти лет, в Москву…»393
Речь идет о племяннике графа – Ефиме Ивановиче Рагузинском (1691–1749). В дальнейшем, однако, выяснилось, что этот племянник прибыл в Москву вместе с дядей через Азов – отдельно от арапчат394.
Но Пушкин был совершенно прав, называя Рагузинского «бывшим товарищем» Ибрагима – они одновременно проходили обучение во Франции. Ефим Рагузинский тоже сделал военную карьеру и дослужился до чина генерал-поручика.
Жизненный путь А.П. Ганнибала и обоих Рагузинских неоднократно пересекался. Абрам Петрович встретился, например, с Саввой Лукичом в Сибири, куда арап был послан «измерять китайскую стену», а граф Иллирийский – с дипломатической миссией в Китай395.
В «Истории Петра» Пушкин двенадцать раз упоминает Рагузинского, рассказывает о его службе:
1711 год. «Тогда явился к Петру некто Савва Владиславлевич, родом рагузинец – он был в Константинополе агентом Толстова; Петр принял его милостиво; Рагузинский (так он стал называться) советовал сослаться с черногорцами и прочими славянскими племенами – Петр и отправил им грамоту, приглашая их на оттоманов» (Х,158).
1717 год. «6-го июня ст. ст. Петр отправил в Италию рагузинца, Владиславлевича, дав ему вместо паспорта грамоту, в коей именовал его графом Иллирийским» (Х, 233) и так далее.
Один житейский диалог в романе о царском арапе знакомит читателя с целой плеядой современников Ибрагима – знатных женихов при петровском дворе.
«Тихий кабинет»
Кабинет – комната для уединенных письменных занятий.
Описание Франции начала XVIII века в первой главе «Арапа Петра Великого» удивительно емко и исторически точно. В нем содержится много перекличек с современной Пушкину русской действительностью, ряд литературных реминисценций и параллелей. О французских главах «Арапа…» можно сказать словами самого Пушкина, охарактеризовавшего два последних тома карамзинской истории: «Это злободневно, как свежая газета».
Одно из проявлений новизны нравов французского общества Пушкин, между прочим, видит в том, что «литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде, управляя ее мнениями» (VIII, 4).
«Ученый кабинет» возникает и во второй главе романа, где картина «преобразованной России» противопоставляется описанию разложения и упадка Франции. Ибрагим видит Петра «…посещающего фабрику купца, рабочую ремесленника и кабинет
Рукою Пушкина. С. 53.
См.:
