убеждался не раз на собственном опыте, только знак о намерениях, выборе направления жизни, но не сама жизнь.
В этом она равноценна с «обрезанием», как символом. Недаром у Павла они сопоставляются в равном качестве.
«Жить по Духу, к чему призывает Павел, как выясняется, значит жить по Закону, ибо, как он сам говорит, что «против этого нет закона». Отождествление Закона и «плоти» здесь не работает, – часто встречающееся у Павла противоречие. Но подтверждающее, что «обрезание» лишь знак ничего незначащий. Для Павла суть в том, чтобы, не цепляясь за частности, сохранить общую направленность веры в Христа, как для своих сторонников, так и для иудохристиан. Но «прежде чем объединяться, надо разъединиться» – этот принцип и исповедует Павел: надо выделить эти частности, чтобы можно было их отбросить, показав их «частность». Или приучить считать их «частностями». И жизнь подтвердила правильность такой установки: ограничения в еде, обрезание и т. д. были отброшены, но сохранилось и было признано основное ядро Закона – нравственные установления.
Читая Послания Павла, невольно возникает вопрос о доступности для восприятия на слух галатами, особенного учитывая низкий культурный их уровень, языка, которым пользуется апостол. Языка созданного иудейскими богословами и назначенного для функционирования в достаточно развитой иудейской культурной среде. Или его слушателями были люди, владевшие в той или иной степени, этой культурой?
Первое послание Фессалоникийцам
Глава 1
Послание начинается достаточно традиционным приветствием с представлением себя «со товарищами» церкви Фессалоникийской «в Боге Отце и Господе Иисусе Христе» в качестве посредника в передачи «благодати вам и мира от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа (1:1). В одной фразе Павел с самого начала общения устанавливает принципы субординации со своими адресатами, отводя себе роль ведущего посредника в контактах между Богом и фессалоникийцами, строением фразы подчёркивая особенно приближённый статус авторов, точнее, первого, выделяемого положением в перечне, по отношению к Богу Отцу и Иисусу вплоть до неявного отождествления с ними. По крайней мере, при общении с верующей братией. Но он не забывает упомянуть общность «Бога Отца нашего» как символа общности судьбы их, хотя бы рамках уже устоявшейся формулы.
Отметим, что Павел иерархичен и в соблюдении титуларизации божественной пары: Бог Отец всегда на первом месте (Павел остаётся всегда евреем), на втором – Иисус Христос, с почти всегда Иисусом в начале. Христос – конечная высшая ступень его статуса, воплощаемая в Господе. По-видимому, для Павла Бог Отец и Христос всегда были личностно различными сущностями. Вспомним, что уже в иудаизме Бог приобретает личностный характер (см. Элиаде М.). В христианстве Бог расширяет свой титул до Бога Отца, Иисус становится Мессией Христом и у Павла Господом, заимствуя вполне земной титул императора – «владыка». Т. е. некий
