ночью с постели и велел всем передать: он закроет клинику, если мы не распустим Rat (Совет) Это его ультиматум!». «Не ищи наказания – оно тебя само найдёт!» – подумал я. «А, нет, не имеет права! – воскликнул радостно Оттен. – Вот, это и хорошо! Это то, чего мы добивались, пусть только попробует! Сейчас решает всё Совет! Не надо поддаваться на провокацию! Сейчас только начинается борьба!». «Скажу всем прямо, – продолжала Пиппер, выдержав паузу ради Оттена, – мне очень дорого моё рабочее место! Я хочу работать! И он, Оттен, больше всего вас имел в виду! Если вы не уйдёте, он клинику закроет, а мне моё рабочее место дорого, мне некуда уйти!». Все посмотрели на притихшего Оттена. «Зайдите ко мне», – ласково после собрания попросил его главврач Зауэр.
– «Оттен уволился», – раздалось на следующий день на утренней конференции, и все посмотрели на оставшуюся арт-терапевта фрау Ганзен, как на ещё слегка живую, но в стадии клинической смерти покойницу. Та молчала, тогда не выдержал я: «Чего я не пойму, так это то, как можно было так шуметь и в один момент разбежаться!». «А если для людей невыносимо стало!» – разъяснила Ганзен. «Тогда не надо было начинать! – отрезал я. – А где Оттен?» – спросил я. «Он больше не придёт. Вчера, после просьбы главного врача, он сразу и вещи свои забрал», – горестно произнесла Ганзен.
«Ну что, доктор, я вам говорил! – встретил в вестибюле меня, радостно улыбающийся, Шнауцер. – Зайдите ко мне! Силке, приведи-ка мне секретаршу! Она теперь, как председатель Совета, имеет право его распустить! А нам с доктором, кофе принеси! Пейте, доктор, вот вам и со сливками, вот вам и с сахаром – берите!».
«Ну, как дела в твоём профсоюзе?» – спросил весело Шнауцер у Пирвоз. «Соответственно обстоятельствам», – уклончиво промямлила Пирвоз. «Ну что, давай, ты председатель, нет уже двух у тебя членов, а завтра и Ганзен уйдёт! Распускай свой Совет!» – сказал ей, смеясь, Шнауцер, не предлагая сесть. Пирвоз стояла у двери. «Нет, это сейчас невозможно», – произнесла тихо Пирвоз. «Как, невозможно?!» – возмутился Шнауцер её наглости. «Так ведь это неплохое и нужное дело», – вновь промямлила Пирвоз. «Что! – заорал Шнауцер. – Ты что несёшь! Я их разогнал, а ты! Rat (совет) тебе нужен! Ты что это себе такое позволяешь! А ну-ка, объясни почему!» – стукнул по столу Шнауцер так, что кофейные чашечки зазвенели, а Пирвоз, как собака присела на задние лапки у порога на корточки, как на парашу! Шнауцер поднялся из-за стола, и стоя над ней, как бы рассматривал, что она сделала! «А ну-ка, пошла вон!» – предложил он Пирвоз, которая как собака, не вставая на ноги, так же на корточках выползла за дверь. «В чём дело, доктор?! – спросил у меня удивлённый Шнауцер. – Что этому говну нужно?! Что ей власти захотелось, наверное!».
«В связи с убытием из состава Совета трёх членов, на своём внеочередном заседании Совет постановил: «самораспуститься!» – висело объявление на следующий день на доске объявлений. «Значит, и фрау Ганзен ушла!» – понял я.
«Пусбас», – представилась на
