style="font-size:15px;"> Треплев. Я одинок, не согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье, и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно. Останьтесь здесь, Нина, умоляю вас, или позвольте мне уехать с вами!
Нина в панике быстро надевает шляпу и тальму, причем шарфик соскальзывает на пол.
Нина, зачем? Бога ради, Нина… (В голосе угроза, поднимает руку с револьвером.)
Пауза.
Нина (дрожащим голосом). Лошади мои стоят у калитки. Не провожайте, я сама дойду… (Не выдерживает, нервные слезы.) Д-дайте воды…
Треплев (дает ей напиться; он вновь перешел от возбуждения к отстраненной рассеянности, даже холодности). Вы куда теперь?
Нина (стучит зубами о стакан). В город.
Пауза.
Ирина Николаевна здесь?
Треплев. Да… (Недобро усмехается.) В четверг дяде было нехорошо, мы ей телеграфировали, чтобы она приехала.
Нина (решительно отставляет стакан и, глубоко вздохнув, говорит поставленным, актерским голосом.) Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить. (Картинно склоняется к столу.) Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть! (Поднимает голову, следит за его реакцией.) Я – чайка… не то. Я – актриса. Ну да! (Услышав смех Аркадиной и Тригорина, прислушивается, потом бежит к левой двери и смотрит в замочную скважину.) Он здесь! (Возвращаясь к Треплеву.) Ну да… Ничего… Да… он не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом… а тут заботы любви, ревность, постоянный страх за маленького… я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно… я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я – чайка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили чайку? (Показывает на чучело.) Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа. Это не то… (Трет себе лоб.) О чем я?.. Я говорю о сцене. Теперь уж я не так… я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы… (Торжественно, голос звенит.) Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. (Приближается, мягко отводит его руку с револьвером, понижает голос.) Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни.
Треплев (печально). Вы нашли свою дорогу, вы знаете, куда идете, а я все еще ношусь в хаосе грез и образов, не зная, для чего и кому это нужно. Я не верую и не знаю, в чем мое призвание.
Нина (прислушиваясь). Тсс… я пойду. Прощайте. Когда я стану большою актрисой, приезжайте взглянуть на меня. Обещаете? А теперь… (Жмет ему руку.) Уже поздно. Я еле на ногах стою… я истощена, мне хочется есть…
Треплев
