ба – так сразу и не разберёшь. А для неё восток всегда с чем-то тёмным и жгучим ассоциировался.
– Я бы и с натяжкой это не назвал. Один из пра-пра-каких-то там прадедов был турком. – Эмиль снял руку с руля и небрежно поправил упавшую на лоб прядь волос. Повернулся к ней и подмигнул, и от этого внутри что-то ёкнуло. – А что? Тебе нравятся восточные мужчины?
– Нет! – Она рассмеялась почти сразу от того, с какой скоростью выпалила это слово. – Не подумай, что я расистка или что-то вроде того… Просто ты на того, кто с востока, не похож.
– Да? Турки вообще разные же бывают. И светловолосые тоже. И голубоглазые.
– У тебя глаза не голубые.
– А ты меня уже рассмотреть успела?
Эмиль снова улыбнулся, и она не смогла сдержать ответной улыбки.
– Успела. Но не особо хорошо.
– Ммм. Это упущение, я считаю. А у тебя что за корни? Не в Питере родилась?
– Неа. Не в Питере. В Ленинграде.
Эмиль тихо рассмеялся и, остановившись на светофоре, снова поправил непослушную прядь, сползающую на глаза.
– Люблю этот ответ. Сам грешу тем же, когда спрашивают. Но ты тоже на коренную не похожа. У тебя глаза чуть раскосые. И имя такое. Карма.
– Не индийское, если ты хотел об этом спросить.
– С языка сняла. А какое?
Она отвернулась и фыркнула. То, о чём в детстве говорила с гордостью, а после – спокойно – сейчас вдруг стало вызывать стеснение.
– Ты будешь смеяться.
– Не буду. Говори.
– Ладно. У меня безумная семейка. Маму бросает из крайности в крайность. Слава богу, никаких сект, но изучений брахма-пудры, буддизма и прочего – хоть отбавляй.
– Брахма – что, прости?
С губ Эмиля срывается короткий смешок, а ей и самой хочется смеяться.
– Я могу ошибаться в терминах.
– Так, понял. А папа?
– А папа у меня – патриот до мозга костей.
– Ну, это не так уж и плохо.
– Да. Но имя…
– Не улавливаю, прости. Тебя Кармой папа назвал?
– Скажем так… совместное творчество. Папа хотел назвать Кармией.
– Красиво. А что оно означает?
– Имя? Я же говорила, что ты будешь смеяться.
– А я обещал этого не делать.
Они уже припарковались возле большого дома за простым деревянным забором, куда Эмиль привёз её на день рождения их общего друга Матвея, но покидать машину не торопились. И ей, и ему нравилось общество друг друга и общаться было легко и приятно, хотя познакомились не больше часа назад.
– Это от Красная Армия… представляешь?
Карма и сама не выдержала – расхохоталась звонко и искренне, хотя раньше порой обижалась, когда кто-то высмеивал её имя. А сейчас, когда рядом сидел улыбающийся Эмиль, дуться совсем не хотелось.
– Представляю. И знаешь, это круто.
– Круто стать Кармой вместо Красной армии?
– Нет, что ты не какая-нибудь Маша или Катя. Тебе бы и не подошло быть ими.
– М-м-м. Вообще-то мы приехали.
– Уже минут пять как.
– И? Почему никуда не идём?
– Уже хочешь от меня сбежать?
Эмиль снова улыбнулся и взялся за ручку дверцы, впрочем, открывать её не торопился.
– Не хочу, мне нравится с тобой… болтать. Но на месте твоей девушки я бы уже заревновала.
– Она нормально к этому относится.
– Значит, девушка всё же есть?
– А тебя это расстраивает?
Карма покачала головой. С лица не сходила совершенно дурацкая улыбка. Расстраивало ли её наличие девушки у Эмиля? Однозначно, нет. Было бы странно, если парень двадцати пяти лет, да ещё с такой внешностью, был одинок. Но и почему-то при упоминании о другой что-то царапнуло внутри.
– Почему это должно меня расстраивать?
– Слушай, кажется, я понял. Никакие мы не индусы с турками, а самые настоящие евреи. Сплошные вопросы в ответ на вопрос.
Карма тоже взялась за ручку на дверце и, рассмеявшись, проговорила, прежде чем выйти:
– Идём. А то твоя девушка точно начнёт ревновать.
И покинула машину Эмиля, зная, что он последует за ней.
