чёрные кружевные перчатки. Я тогда впервые понял, что такое элегантность. Просто при виде Агнессы Дорофеевны это слово само всплыло в моём сознании. И я даже пожалел, что у меня нет такой бабушки. Я сидел с книжкой на завалинке возле избы, а старики о чём-то разговаривали в доме. Сначала они мирно беседовали, я и не прислушивался, а потом вдруг тётушка Ага произнесла громко и гневно:
– И не смей её защищать! Она, коварная, поссорила нас с тобой на долгие годы! И я ей этого никогда не прощу! А если ты станешь водить с ней дружбу, то я к тебе больше ни ногой!
Дед стал её уговаривать, что-то доказывать. А она всё пыталась раскрыть ему глаза на поведение своей бывшей подруги Кикиморы Болотной. В общем, из этого спора я понял, что когда-то давно Кикимора что-то у деда украла, очень для него важное, и подбросила эту вещь Агнессе Дорофеевне, обвинив её в воровстве. Дед поверил Кикиморе, и твоя бабуля кровно на него обиделась. Причём на века. Дед потом и рад был помириться с ней, но она была непреклонна. А тут сама пришла. Видимо, каким-то образом сумела раздобыть доказательства вины Кикиморы. Через стену я не видел, что она принесла, а в окно заглянуть не осмелился, но разговор тот помню хорошо.
Бабушка твоя мне тогда очень понравилась, а на Кикимору, которая столько лет водила деда за нос, я сильно разозлился. С той поры я решил отомстить ей за деда и тётушку Агу. Смастерил себе рогатку и стал рыскать по ближайшим болотам в поисках Кикиморы. И однажды я её встретил. Вынырнула она из болота, вся в зелёной тине, волосы спутаны, лицо неприятное и смех такой отвратительный, что мне тут же захотелось уши заткнуть. Смотрит это чудовище на меня и спрашивает:
– Зачем пожаловал, Лешенько? Али дед тебя ко мне прислал?
– Никто меня не присылал, сам пришёл! – сердито отвечаю я ей.
– И чего ты тут ищешь? Уж не меня ли?
– Тебя! – говорю я и вынимаю рогатку.
Кикимора лишь громче захохотала и стала протягивать ко мне свои корявые руки с узловатыми изогнутыми пальцами. Испугался я и пульнул в неё из рогатки, а она тот камушек прямо на лету схватила. Рассмеялась и обернулась вдруг красивой девицей с длинною косой. Сарафан на ней зелёный, широкий, а ещё рубаха белая. Идёт она ко мне и ласково так говорит:
– Никуда ты теперь от меня не денешься! Отныне мы с тобой этим камнем навеки повязаны!
Я испугался и бросился бежать со всех ног, а Кикимора мне вслед смеётся. С той поры она мне часто встречаться стала. То из-за куста выскочит, то стоит возле тропы, к дереву прижавшись. А порой вынырнет неожиданно из болота или речки и напугает меня. И всякий раз то безобразной старухой обернётся, то красивой девушкой. Смотрит на меня, молчит и улыбается.
– Жуть какая! – говорю я Лёхе. – Как ты с этим живёшь?
– Привык уже. Сначала, конечно, было страшновато. Но она же ничего плохого мне не делает. Я и успокоился. Вот и вся моя тайна.
– И не одна тайна, а сразу две! Вторая – бабушкина, – поясняю я другу. –
