помогать. Заберу часть еды, у меня как раз подъели какой-то объем. Еще чем-то помогу. Ты не думай, никаких преференций, просто так. Просто я так хочу. Ладно?»
Она промолчала, крутя педали, потом снова обожгла его взглядом и улыбнулась. «Ну вот, – повеселел и он. – Вот и прежняя Богомила вернулась. Кстати, давно хотел спросить тебя – что за имя такое странное – Богомила? Не расскажешь?» – «Очень вы оригинальны, Александр Иванович, – язвительно сказала Богомила. –Этот вопрос в топе вопросов ко мне ото всех, хоть чуть-чуть знакомых мужиков…» – «Ну, видишь, я был терпелив, – хмыкнул он примирительно. –Уже пятый день, а я только задаю этот вопрос. А мы что, опять на «вы»?» – «Та ни, это я так, сбиваюсь… Ладно, как-нибудь расскажу про Богомилу. Ничего, в общем особо интересного»
Они ехали и болтали до темноты, пока была различима дорога. Он узнал, что она не смотрит сериалы, не особенно любит стихи, читает классику. Поговорили про «Бесов» Достоевского, подискутировали про Кириллова из тех же «Бесов», он принялся убеждать ее, что самый лучший роман у Федор Михалыча – это «Преступление и наказание», что все его герои – одни и те же, и кочуют из романа в роман, а наиболее прописанные – все же там, в «Преступлении»…
По темноте, когда зажгли фонари, поняли, что ехать рядом уже не получится, он встал сзади, уже не разговаривали, сосредоточились на дороге. Так прошли часа два, те самые, что потратили на ремонт. Эти два часа с фонарями вымотали обоих, так что асфальт и КПП, знаменующий окончание Палестинской автономии, уже даже и не обрадовали. Катились молча рядом, светили на дорогу, молчали, иногда поглядывая друг на друга, на маячивших впереди Алексея и Регину, которым хватало света луны и выжимали из последних сил. Наконец, слева блеснул свинец Мертвого моря, Алексей стал искать поворот к стоянке с водой, сбился, они вернулись, потом проехали еще, потом свернули опять…
«Стойте здесь, ждите. Я сейчас», – Алексей тоже устал, но стоянку надо было найти, они встали на какой-то разрушенной фазенде, прислонили велосипеды к столбам, сами сели, как тогда на дороге, спиной к спине. Он молчал, чувствуя ее жар, впитанный за день, потом сказал осторожно: «Мы, наверное, как лампочки светимся в инфракрасном излучении», она хмыкнула, прислонила голову к его голове…
«Всё, не могу найти стоянку. Где-то мы ее проскочили. Становимся здесь. Завтра встанем, проедем километров двадцать до оазиса Эйн Геди, там наберем воды, позавтракаем», – Алексей был обескуражен, но деваться-то было куда?
Выбрали места под палатки, поставились, сцепили велосипеды. Открыли две банки сайры, но он отказался от еды, представив вкус этой соленой жижи из банки, от которой пить захочется еще больше, провел шершавым языком по губам и полез в палатку. Как там говорили викинги? «Кто спит, тот ест»? У него будет случай частный – «Кто спит, тот пьет». Он улегся, прислушиваясь к рыбном пиру за стенкой палатки, закрыл глаза – и тут же улетел в сон без сновидений, как в колодец…
День шестой: заброшенная фазенда на Мертвом море – оазис
