удар за ударом, день за днем, год за годом, эти удары выполнялись и будут выполнятся века и века. Сато провалился в иное измерение. Он не замечал движение времени, взгляды проходящих мимо людей. Он не знал, где он, и что находится за пределами его тела. Он ощущал, как сила проходит через него, смывает все лишнее с его энергетической оболочки. Он был уже более, чем просто механическое соединение сознания, рефлексов, и движений тела. Он был одним непрерывным потоком. Он чувствовал, осознавал и действовал в едином непрерывном течении энергии.
Сато прогнал энергию через все участки тела, сконцентрировался на выходящих вперед кулаках. Постепенно у него появилось ощущение, что тело уже полностью подчиняется ему. Чтобы проверить это, он выполнил несколько медленных перемещений, затем замер в балансировке на одной ноге. У него получалось все лучше и лучше.
Сато поднял руки над головой, сделал полный вдох, и вернулся назад, в окружающий мир, наполненный влагой весны, утренним светом, и свежим ветром. Бросив взгляд на вставшее солнце, пологий наклон берега, и изгиб реки, Сато определил благоприятное направление для выполнения ката. Его джинсы были не слишком широки, но позволяли выполнять практические все движения из ката Хэйан. Эти движения Сато выучил еще в младшем школьном возрасте, когда его одноклассники проводили время за видеоиграми и чтением комиксов. Сато еще никогда не жалел, что так потратил тогда свое время. Хотя с тех пор он больше не занимался Сётоканом, он часто выполнял эти комплексы, как восстановительные и медитативные упражнения.
Через час занятий к нему подошел милиционер.
…
Котеев второй час работал в лаборатории профессора Быстрицкого. Старик мастерски подхлестывал его трудовой энтузиазм:
– Ну где еще Вы, молодой человек, собственными руками прикоснетесь к спектроскопу, на котором работал сам Вернадский? – Они с академиком отволокли махину прибора в дальний угол лаборатории.
– А этот спектроскоп работал во времена Курчатова, мы его до сих пор можем использовать для гелиометрии. А вот наша гордость – последняя модель. Выпущена экспериментальной партией. Во всем мире таких не более ста штук.
– Ну этот хотя бы носить можно, – Котеев оттащил прибор на свободное пространство посредине стола.
– Не только носить, молодой человек. Такие приборы летали на самолетах, с их помощью были созданы самые точные гелиометрические карты, – и старик махнул рукой в сторону висящих вдоль стен схем.
– Простите, но я немного не в курсе касательно гелия и всех этих проблем, – Котеев не хотел показаться невежливым.
– Молодой человек! – в голосе академика зазвучали металлические нотки. – Я слишком стар, чтобы ловчить и пытаться обманывать. У Вас есть какие-то срочные дела, нелепые, как и все наше время. Идите и выполняйте их. Но через неделю, а лучше завтра, я жду Вас здесь, у себя. Мне за семьдесят, и если бы что-то меня могло заинтересовать сильнее,
