подвергается его младший сын Кирнан. Сама мысль о захвате Звезды показалась бы любому в Междуречье абсурдной. Так же, впрочем, как и убийство эрла Еннера, в котором все дружно считали виновным Еноха. «Пацан всегда был туповат слегка, – бесился Ардо, – но чтобы настолько! Нет, выгоды ему никакой от смерти Лайнела не светит! Я лично его на плаху отведу, дайте только с бешеным быдлом разобраться!». Дворяне Северного Междуречья все еще считали Корнелия и его последователей каким-то сбродом, оборзевшим от безнаказанности, и были полны решимости проучить это быдло. Их роковая ошибка была в том, что они даже не потрудились как следует изучить противника. Да, Ардо знал, что среди сподвижников Корнелия есть рыцари. Но какие?! Какой-то непризнанный бастард? Однощитная безземельная шваль? Серьезно?.. Ардо ограничился тем, что узнал количество людей Корнелия, и выяснил, что их примерно столько же, сколько и у него, считая обоз. То есть, кучка жалкого сброда с парой-тройкой рыцарей, против его хорошо вооруженного профессионального войска!
Но армия Корнелия была уже совсем иной. После взятия и уничтожения Брэдрика к нему присоединились еще мелкие рыцари со своими людьми, в жажде легкой наживы и передела собственности; простые люди шли к нему толпами; подошло даже многочисленное и неплохо вооружённое подкрепление из Анвалона. Анвалонцы традиционно славились своими арбалетчиками и бойцами, виртуозно владеющими тяжелым скандинавским оружием: боевыми топорами и клейморами. Народная молва сама превратила помешанного на сексе попика в борца за справедливость. Люди шли сражаться не за чистоту человеческой расы и искоренение блуда, они шли биться против всего, что так угнетало и злило их в последние годы. Их злили бродяги из Далвегана, которых винили в том, что в Междуречье возросла преступность, стали слишком частыми мелкие кражи и разбойные налеты. Что стало невозможно, как раньше, «в старые добрые времена», не запирать двери в домах и не бояться прохожих, которых любой мог позвать в гости. Что попы даже не скрывают своей двуличности, имея любовниц, устраивая пышные пиры в постные дни, и строго порицая свою паству за мельчайший грех. Что рыцари лютуют, срывая зло за участившиеся потравы и браконьерство на своих вилланах и сервах. Что налоги растут, а доходы, напротив, падают. Что от всего, что удается заработать, девять десятых нужно отдавать церкви, господину, графу, герцогу и королеве. Да, и еще полукровки… Которых здесь считали виноватыми во всем остальном. Их ненавидели даже сильнее, чем обычно в Европе того времени ненавидели евреев. И, наконец, росло недовольство Хлорингами. Прежде в Междуречье существовало стойкое убеждение, что если добраться до его высочества и раскрыть ему глаза на свою беду, то он своей волей все исправит, накажет виновных и наградит неправедно обиженных. И даже болезнь принца Элодисского не подорвала этой веры в него, его жалели и любили еще сильнее. Но теперь, когда герцогом стал его сын-полукровка, все изменилось. Откуда-то возникали упорные слухи, что юный герцог спесив, развратен, глуп
