ывал это дело, угощая свояка. Тот, насупившись, цедил сквозь зубы халявное баварское пиво.
– Ты не прав, нет. Это бизнес. Вот я с него гроши имею, кормлюсь, и обе наши бабы тоже с этого имеют барыш. А ты со своим патриатизьмом, как был голь, так им и останешься.
Жены обоих мужиков были сестрами. По старому обычаю жили всей семьёй в одном добротном доме, дохаживали стариков, растили ребятишек, держали скотину. Вобщем жили дружно, не спеша, основательно, не рассчитывая на государственные подачки, которые унижали честь и достоинство Сереги, но складывались в общую копилку. Старшим в семье был Савватий Федорович – отец сестер, так что оба мужика имели статус примаков, а потому хозяина слушались беспрекословно.
Заработка в глухой таёжной деревне не было, промышляли зверя, грибы, орехи, ягоды – всё, чем одаривала тайга. Из десяти дворов осталось три семьи, остальные разьехались. Но вот однажды пришла к ним нечаянная денежная радость. Недалеко от домов пролегала заброшенная, уж как лет сорок, железная дорога. И тут откуда ни возьмись понаехали рабочие, начальство. После восстановления в надлежащий вид железнодорожного полотна, в деревню пожаловал сам глава района, объяснив местным, что отныне это будет коммерческая дорога для туристических маршрутов по необъятной нашей Родине. А главное, что у них тут будет остановка, и что из местного люда формируется на ублажение эстетического вкуса немецких иностранцев сводный ансамбль народной песни, плясунов и гармонистов, коими их деревня богата. Жители покрехтели, подсчитали свои гроши и решили, пусть его будет. Работа не напряжная разовая, не переломимся, а деньги на дороге не валяются.
Степан с Серёгой с бабами первые пошли записываться. Оба они были баянистами, а жены их до того славно пели, что из соседних сел бывало приезжали корреспонденты их слушать и снимать на видио.
– Да ты пойми, кулацкая твоя морда, ведь они ж по нашей земле как по зоопарку ходят. Мы для них, что-то навроде обезьян в клетках. Они из вагонов вышли, им там скучно видите ли было, а теперь ты их развлекай, песни им пой, пляши как дрессированный медведь. А ты рожи их видел? Глаза пустые пустые будто мертвые. Всякие безделушки сувениры на память о поездке приготовь. Была б моя воля, я б им такую память оставил, чтоб и внуки их без содрогания про нас не вспоминали.
– И чё б ты сделал? – Съязвил Степан, которому этот разговор уже начал надоедать. – Ни че б ты не сделал, разве что только пути взорвать, как партизаны. Как дед мой. Тока он фашистов бил.
– А эти думаешь лучше? Да те же фашисты, только прикинулись пока. Слыхал выражение : волк в овечьей шкуре. Вот это они и есть.
– Даа, – протянул Степан и налил по полной, водки. – За деда, светлая ему память.
– За всех погибших, пусть земля им будет пухом.
И они выпили по стакану.
– А знаешь, ты мне идею подал. – Закусывая квашеной капустой проговорил Серёга.
– Какую? – Не понял свояк.
– А про партизан.
....................................
– Здрасьте живём, – всплескнула руками Степанова Анастасия.
– Это вы чё удумали, оболтусы. Перепили что ли. – Запричитала её сестра Марина.
– Цыть бабьё, тут дело мужицкое, как скажу так и будет. – Хлабыстнул по столу всей пятерней Савватий Федорович. – Мне и самому этот цырк не нравится. И ты, Настасья, тоже плачешься, что иностранцы спаивают нашу деревню. Полгода мужики пьют, а как же. Русский человек, если сюда попало, он остановиться сразу не может. Два три дня, вынь да положь. А тут следущий рейс. Опять с ними пить надо. Они о нас думают, что мы всю жизнь так и пьем. Этот ихний , гид, гад, как сказал в тот раз? В России весь народ – пьяницы. Это он об нас, об своих! Да я б его удавил собственными руками кабы помоложе был.
– Марусь, вы выслушайте сначала, – встрял младший брат Мишук.
– Вобщем план такой. – Объявил Сергей и торжествующе обвел присутствующих глазами. – В этот раз мы сделаем вот что....
.......................
Турфирма " По просторам России" в очередной раз набрала клиентов из Германии и, разместив десять человек в двух вагонах пятивогонного поезда, дореволюционной реконструкции, отправила в дальнее путешествие. По пути следования туристов подчивали всевозможными кулинарными изысками, угощали настоящей черно – красной икрой с русской водкой и услаждали слух музыкой Баха и Бетховена, извлеченной профессиональным пианистом Изей Шмейерзоном из клавиш старинного "Штайнгребер и сыновья". Рояль размещался в прекрасной столовой, перестроенной из вагон- ресторана, по замыслу фирмы олицетворявшей собой нечто, схожее с гостиными дворянских усадеб. Позолоченные канделябры, тяжёлые портьеры с золотыми кистями, расшитые натуральными самоцветами, висевшие на окнах и дверях, должны были наводить иностранцев на мысль о несметных богатствах нашей страны, но по существу играли роль " красной
