собрались идти к ней, на Сосновую аллею. Костя увязался с ними. Сперва его не хотели брать, но, поддавшись его настойчивости, смирились. Пошли в обход по улице Горького. Всю дорогу он чувствовал, как где-то слева в груди сжимается мышонком сердце от смущения и сладкой дрожи, и изо всех сил старался не показать вида, что с ним что-то происходит… Наконец подошли к заветному дому под высокой мохнатой елью. Хозяева вышли гостям навстречу: она и её муж, высокий седой грузин. Завязался разговор с родителями. Костя молча стоял и слушал, делая вид, что ищет орехи, и боясь обнаружить своё волнение.
– Мы эту дачу снимаем. Муж – военный. Дочь старшая в художественное училище поступила. А младшая – ещё школьница. Вот, в свободное время вечерами плетём из лозы абажуры, – сказала Люда и вынесла изящный абажур.
Она говорила торопливо, с лёгким акцентом, слегка «подгоняя» слова, отчего они как будто «накладывались» друг на друга. Из одной её случайной фразы выяснилось, что ей тридцать семь лет и она работает на телефонной станции.
Костя то и дело пытался незаметно взглянуть на неё. Он очень конфузился, но всё же мальчику удалось рассмотреть соседку: высокая, худощавая, овальное лицо, карие глаза, длинные волосы и тонкие руки, такие, как у той медсестры!
С того дня Люда стала приходить к ним вечерами в гости. Едва она заходила в дом, минуя маленькую терраску, на газовую плиту сразу ставился чайник, и гостья садилась пить чай вместе с его мамой и бабушкой. Костя находился там же. Люда всегда была рада чем-то помочь: раздобыть лампочку для телевизора, что-то узнать, попутно купить в магазине…
Костя ждал её больше всего, больше сериала «Шансы»! Когда Люда подходила к дому, и он видел её в окно, внутри у него всё начинало дрожать и переворачиваться… А если она не приходила, он досадовал, что день прожит впустую. «Ну, что же она не идёт к нам?! Что она делает с этим старым грузином?! Ведь он же седой! Ну и пусть она старше меня, но, мне кажется, со мной она будет гораздо счастливее, чем с ним! Я столько могу ей открыть интересного!» – думал он и с нетерпением начинал ждать завтрашнего дня: вдруг она придёт.
Чувство какой-то возвышенной нежности наполняло его мальчишескую душу, когда он видел Люду. Ему хотелось от чего-то её защитить, предстать перед ней отчаянным и смелым.
…Когда ему становилось очень одиноко и грустно, Костя перелезал через забор в конце сада на заброшенный участок, доставал из-под веранды ветхого дома найденную им ёлочную игрушку – синий стеклянный колокол – и тихо с ним разговаривал. Только ему мальчик мог доверить свою печаль. И колокол утешал его тихим мелодичным звоном. Поведав колоколу сокровенное, Костя убирал его в коробку, предварительно завернув в махровое полотенце, заранее похищенное у бабушки, и прятал коробку на прежнее место. Теперь мальчик чувствовал, что всё то, о чём говорил с колоколом, он может доверить этой женщине.
Он думал о Люде каждый день. Косте казалось, что она может говорить с ним
