гнет ошибки. Он – простой, как свои ключи и брелок, она – с большими претензиями и нулевыми возможностями. Не будь у него квартиры по наследству от бабки или какой-нибудь двоюродной тетки, ряды абортесс пополнились бы. А у нее за душой не шиша, с предками ютится в однушке. И еще один мощный показатель: не подцепили вирус «материнского капитала». Хотя с закрытыми глазами очевидно: он был за второго ребенка, она – категорически против.
Ну, как-то притерлись, какие заусенцы могли – сточили, какие не могли – сточились заботами. Ребенок – всегда связующее звено, даже если его футболить туда-сюда от отца к матери. Он немного встал на ноги, взял тачку в кредит – с гордостью, и ключами бряцает, когда не лень, она же – как должное, с такой же хладнокровной миной. Научились со временем не думать «а как было бы». Она научилась, его-то как раз все устраивает. Узнай он о текущем раскладе, психолог потребуется уже ему. Быть может, периодически она оказывается в чьей-то постели вдали от супружеской. Не из-за скрытой мести, а исключительно от непонимания своего места в жизни, отсутствия четкой позиции. Такие адюльтеры носят сиюминутный характер, длительные шашни не для нее. Назавтра она не помнит имени своего случайного любовника, а если вдруг сталкивается, то на ее лице не дрогнет ни одна черта. И следует холодное «Добрый день» и ничего, что бы выдало ее вчерашний всплеск страсти. Он, вероятно, не думает о других женщинах. Из прозаических соображений: ему просто некогда.
И вот теперь проблема, которую не вычесть и не сточить. Хотя попытки были титанические. Сколько они задвигали ее, шесть лет? И задвигали опять же не потому, что тупые и ни черта не смыслят. Если и сохранилась в их ритмах синхронность, то называется она – «вписываемость». Такие люди, как эта пара, вне зависимости, простодыры они или с амбициями, привыкли делать так, как говорят по телеку. Или как делают соседи снизу (сверху, как правило, либо алкоголики, либо дрелевые фанаты). Или коллеги по работе. Разговоры с друзьями и знакомыми – кто что купил, и что еще прикупить осталось в этой жизни, что хочется, но пока не можется, что можется, но пока откладывается. Все разговоры – это список покупок, прошлых и предстоящих. На этом все, сходству крышка. У нее – свои телепередачи, у него – свои. У нее – одни образцы для подражания, у него – другие. Закрывание глаз на собственные желания – норма современного общества, и они ничуть не тянут на самобытную пару. Они и не смогут иначе. Потому как пропасть между «есть» и «как могло бы быть» становится все шире и все страшнее. И когда гремит гром, инстинктивное желание – «не обсуждать этот случай тогда». А лучше – никогда. Пусть само рассосется. Иначе придется копать и видеть.
До поры так и было. Не рассосалось, но задвигалось умело. Однако неудобные вопросы присутствовали все это время, и они копились, как ил. И однажды заполнили реку, превратив ее в топь. Кто-то начал подозревать, и вопросы стали совсем неудобные. Ювеналка не дремлет, особенно в последние годы правительственной распущенности
