азом выразила свою мысль вслух? Клятая задумчивость. Когда столько одновременно нужно удержать в голове. Как же тут удержать язык? Непроизвольно сорвалось. Что же, Советник, пока молчала, ты стоила золота, теперь грош цена тебе будет, если не… впрочем, ты права, на все сто, права. И нечего стесняться. Именно, протокол Б.
– Простите, Генерал. Отвечать перед кем? – ухмыльнулась. Злорадно. Хотя и не хотелось по-настоящему обижать старика.
– Перед народами. Перед Советом. Перед Гуманитарной Взаимопомощью. Перед воинской совестью и перед чистой честью.
– Наоборот, перед воинской честью и чистой совестью. Вы спутали, Генерал, – ага, вмешалась наука. Носатый смуглый черт, Академ-президент, жестокая сволочь, маму родную замордует, чтобы узнать почему дрянная элементарная частица не преобразуется нужным ему, Академ-президенту, образом, при сверхвысоких энергиях. Или сверхмощных полях. Как-то так. Не суть. Все равно, безжалостная морда и мизантроп. У него даже кота-рыбок-попугайчика нет, не то, что жены и детей. И матери, кажется, тоже нет. Одни дырчатые n-мерные структуры, обалдеет скоро от них совсем. Но протокол Б он поддержит, суп без соли! Поддержит избиение младенцев заодно, если покажется, что будет польза. Кому? Или чему? Его поганым дырчатым структурам. А хотя бы!
– Вы имеете нечто против воинской чести? – а Генерал-то завелся. О чести с ним лучше не надо, тут он собаку закопал, которую любил.
– Против вашей, Генерал, конкретно ничего. И конкретно вы отвечать ни за что не будете. Ни своей честью, ни даже карманом. А он над честью практически всегда одерживал верх, – клюнул бравого вояку Академ-президент, в самое-разсамое досадное место клюнул. Скандал с десантными «шнуровочками» еще свеж в памяти, надо же, миллион «чипованых» сапожек и все правые, на смех курам!
– Я бы попросил! В выражениях! Постеснялись бы, молодой человек! – для Генерала любое лицо младше семидесяти молодой человек.
Улыбнись, Советник, но вбок, скоси свои сильно черненные глаза в тот самый протокол Б, нарочно, словно именно в секретной и опасной служебной пласт-бумаге углядела внезапно нечто забавное. Так-то! И держи себя в руках!
– Успокойтесь, господа. К чему? Распри. Взаимные обиды. Обвинения. Я понимаю, решение непростое.
– Чреватое! – а вот и Социолог, но ее не страшно, она мягкий оппонент, гнутый, как ножки рояля, тявкает порядка ради, в такт.
– Опасное, – бурчание из-под ковра, это Синоптик, пророк, иначе не назовешь, и не погоду он предсказывает, как бывало раньше, нет. Объединенная Лига Синергетики, чья-то дурная шутка: какова будет потребность в полихромных мембранах через девять десятков лет? И тому подобная предсказательная чушь. Тут не знаешь, что будет через девять минут! Советник кивнула в ответ. Все равно. Синоптик, это так – куда ветер дует, ему что? Работает исключительно вилами по воде, поди проверь, через полвека, если доживешь. Сократилась ли популяция полярных моржей на четверть процента из-за неравномерного гендерного распределения базового туристического потока? Ага! То-то же! И не поспоришь! И не надо. Такие люди тоже нужны. Турусы разводить. Без них в управлении человеческой массой никак, кто же будет, в случае чего, пожар тушить? Словарным запасом и цифровой галиматьей? Пусть сидит.
– Опасное. Да. Чреватое? Для нас с вами – сильно сомневаюсь, – успокаивай, успокаивай, госпожа Советник, убаюкивай, деваться все одно некуда, ни им, ни тебе. Согласятся. Побарахтаются, и согласятся. – Разве для системы в целом, что вы скажете, Синоптик?
– Это стратегически трудный вопрос, – и без тебя знаем! Вот болван!
– Господа, господа! Черт вас дери напополам совсем! Не разбив яиц, не приготовишь омлет! В науке по крайней мере так! – Сопливый, вечно шмыгающий простуженный гад, южный человек, а климат тут у нас, северный, однако, попробуй возрази, когда Академ-президент! Ему, что яйца, что куры, что житие и бытие, он не садист, нет, он равнодушный убийца живого, если чья-то смерть пойдет на пользу очередной абстрактной теории. Но сейчас они вместе пересекают гиблую пустыню на одном верблюде-бактриане, хотя и на разных его горбах. И яйца у Академ-президента есть, стальные, непрошибаемые, так запросто не врежешь. Хорошо, что он не враг.
– У нас действительно нет выбора, – а его взаправду нет, Советнику ли не знать? – Положение критическое. Конкуренция сошла на нет, прогрессисты копаются в мелочах, мы живем вчерашним днем. А впереди – что ждет нас впереди? Я и без вас отвечу, Синоптик. Застой, упадок, это буквально завтра, а послезавтра в гражданском обществе начнут резать друг друга. На станциях, и на Земле. «Горячие точки» в экономике мы уже не в состоянии гасить. Некем и нечем. Все разваливается на глазах. Протокол Б, возможно, не панацея. Но это наш шанс! – короче, короче, Советник, не углубляйся в лозунги. Только по существу. – В конечном итоге, пострадает очень незначительное количество людей. Но так было всегда, одни терпели ради других, и часто против воли. Академ-президент прав, иначе не приготовить омлет.
– Это
