ды спят
Джону Ферраро и всем замечательным утятам.
Это была славная вечеринка
1
В те дни Черного Отряда не существовало. Его гибель была провозглашена соответствующими законами и указами.
Но я-то себя несуществующим не ощущал.
Знамя Отряда, его Капитан и Лейтенант, его знаменосец и все остальные, благодаря кому Отряд внушал такой ужас, сгинули, заживо похороненные посреди огромной каменной пустыни.
– Плато Блистающих Камней, – шептали люди на улицах и в переулках Таглиоса.
– Ушли в Хатовар, – утверждали власть имущие, желая обратить то, чему они столь упорно препятствовали, в свою великую победу.
Кто-то на самом верху – может, Радиша, а может, Протектор – решил внушить народу, будто Черный Отряд исполнил свое предназначение.
Однако те, кому было достаточно лет, чтобы помнить Отряд, прекрасно все понимали. Только пятьдесят человек рискнули отправиться на плато Блистающих Камней, причем половина из них не принадлежала к Отряду. И лишь трое из пятидесяти вернулись. Двое принесли ложную версию случившегося там. Третий мог бы рассказать правду, но он погиб на одной из Кьяулунских войн, далеко от столицы.
Все же уловки Душелов и Плетеного Лебедя никого не ввели в заблуждение – ни тогда, ни сейчас. Люди просто притворялись, что верят, – так было безопаснее.
Они могли бы спросить, почему Могабе понадобилось целых пять лет, чтобы победить Отряд, которого якобы уже не существовало, и загубить тысячи молодых жизней, чтобы привести Кьяулунские территории под власть Радиши, в царство искаженных истин Протектора. А еще они могли бы сослаться на незатухающие разговоры о том, будто Черный Отряд удерживал крепость Вершину на протяжении нескольких лет уже после своего исчезновения, пока его непоколебимая стойкость не вывела из себя Душелов, после чего та, не пожалев ни сил, ни самых мощных чар, превратила огромную крепость в белую пыль, белую гальку, белые кости.
Да, люди могли бы задать все эти вопросы, но вместо этого хранили молчание. Они боялись. И небеспричинно.
Таглиосская империя под протекторатом – это империя страха.
Однажды, в годы открытого неповиновения, некий герой, оставшийся неизвестным, заслужил вечную ненависть Душелов, запечатав Врата Теней, единственный путь, что вел на плато Блистающих Камней. Из ныне здравствующих Душелов была самой могущественной колдуньей. Став Хозяйкой Теней, она затмила монстров, которых когда-то поверг Отряд, защищая Таглиос. Но тот, кто наглухо запер Врата Теней, лишил ее возможности вызвать себе на подмогу самые смертоносные Тени. В ее распоряжении осталась лишь жалкая горстка тварей – те, которые были с ней, когда она заманила Отряд в роковую ловушку.
О да, она смогла бы распечатать Врата Теней. Один раз. Но Душелов понятия не имела, как закрыть их снова. Открой она Врата – и мир окажется во власти чудовищ, вырвавшихся на свободу.
Это означало, что Душелов должна выбирать одно из двух: или все, или почти ничего. Обречь мир на погибель – или довольствоваться тем, что имеешь.
Пока что она предпочитает второе, хоть и ищет без устали выход из тупика. Она Протектор. Империя трепещет перед ней. Никто не смеет бросить вызов ее террору. Но даже она понимает, что этот век мрачного согласия не может длиться бесконечно.
Воды спят.
В домах, в тенистых переулках, в десяти тысячах храмов не смолкает нервный шепоток: Год Черепов. Год Черепов. Боги живы, и даже те, которые спят, беспокойно ворочаются во сне.
В домах, в тенистых переулках, на пшеничных полях и топких рисовых чеках, на пастбищах, в лесах, в вассальных странах всякий раз, когда в небе появляется комета, или внезапно разразившаяся буря несет гибель и разорение или, в особенности, когда случается землетрясение, люди бормочут: «Воды спят». И содрогаются от страха.
2
Меня прозвали Дремой. Еще ребенком при каждом удобном случае, будь то днем или ночью, я убегала от ужасов моего детства в уют грез и кошмаров. В любое время, когда не нужно было работать, я пряталась в тихой гавани, там, куда зло не могло до меня добраться. Я не знала более безопасного места до тех пор, пока Черный Отряд не пришел в Джайкур.
Братья ругали меня за чрезмерную сонливость, им не нравилась моя способность засыпать в любых обстоятельствах. Они не понимали. Они умерли, так ничего и не поняв. А я все спала. На протяжении нескольких лет, уже находясь в Отряде, полностью не пробуждалась никогда.
Теперь я пишу Анналы. Надо же продолжать это дело – а кто еще для него годен, кроме меня? Хотя звание
