республиканцем – другой вопрос, который ставили авторы учебников по истории Франции. Светские и католические авторы сходились во мнении, что нет. Способный политик был вынужден одеть на себя республиканские тоги, чтобы подольше оставаться у власти, и в этом проявился его оппортунизм – таково общее мнение всех авторов.
Тьер был сброшен с пьедестала светскими учеными, но и католики тоже не поддержали его позитивный образ. Для католиков он оставался, несмотря на внешнюю буржуазную респектабельность, старым революционером. Более того, в учебнике середины 50-х годов XX века было написано, что Тьер был «бывшим карбонарием, никогда не любившим королей»[123]. Таким образом, сознательно или нет, но его перепутали с Луи-Наполеоном Бонапартом. Но если отношение католиков к Тьеру было продиктовано некоторой приглушенной ностальгией по монархии, то как объяснить резкую радикализацию мнений светских ученых, которые до 1945 года буквально носили его на руках?
Это можно объяснить только тем, что после Второй мировой войны, во многом благодаря активному участию левых политических сил в движении Сопротивления, значительно усилилось влияние левых идей во Франции. Французские коммунисты реабилитировали Парижскую коммуну и систематически девальвировали роль Тьера – воплощение ненавистной им буржуазии. Как раз в это время появляется много книг по истории Парижской коммуны и истории всего рабочего движения во Франции XIX века[124]. Так, одним из заметных историков той поры был Жан Брюа. В своей книге, изданной в 1952 году по поручению Всеобщей конфедерации труда, этот крупный историк рабочего движения во Франции возложил ответственность на Тьера за кровавые репрессии не только в период Парижской коммуны, но и за жестокое подавление восстаний рабочих в Лионе и Париже в 1834 году, когда Тьер был министром внутренних дел правительства Июльской монархии. В своей книге Ж. Брюа спорил с французскими буржуазными историками, в частности с Морисом Реклю, об отношении к Тьеру и его роли во французской истории[125].
Действительно, образ Тьера с момента его смерти в 1877 году поступательно эволюционировал в сторону «черной легенды». Эту особенность отметил один из наиболее поздних биографов политика П. Гираль в 1986 году: «Когда Тьер умер в 1877 году, после того как он господствовал в политической жизни более полувека, печаль была всеобщей: Родина только что потеряла великого деятеля, который хотел помешать войне 1870 года, освободил территорию, восстановил Францию за три года и основал Республику. Но этот образ быстро испортился <…> В наши дни он представляется как ограниченный и эгоистичный буржуа, посредственность, у которого никогда не было будущего в людском сознании как палача Коммуны»[126].
Начиная с 1945 года отмечается скольжение влево всех французских авторов учебников, что было связано с интеллектуальной и политической гегемонией коммунистов и социалистов, усиливших свои позиции в этих областях после 1945 года. Они реабилитировали Коммуну и систематически
Ibid. P. 109.
