в нем искренность.
Его пальцы коснулись моей щеки, бережно погладили ее и провели вдоль нижней губы. И внутри заискрило солнце.
– Хорошо, – согласилась я, не отрывая взгляда от его глаз, полных нежности, и понимая – еще немного, и я начну в них тонуть. А потом, словно по волшебству, мы одновременно потянулись друг к другу за поцелуем – теперь уже не мимолетным, а долгим и чувственным. Таким, от которого вдоль позвоночника поползли мурашки, а в голове стало легко и приятно. Таким, который разрушил последние барьеры.
Я не могла отпустить Ярослава – целовала его неистово, как героя, вернувшегося с войны. Упивалась каждым его прикосновением, наслаждалась его запахом, задыхалась от близости. А он не отпускал меня – обнимал, гладил по волосам, изредка шептал что-то на ухо.
Я чувствовала нетерпение в каждом прикосновении Яра и напряжение в его плечах, которые не могла отпустить. Слышала учащенное дыхание, которое сводило меня с ума, будто бы в нем – в этом дыхании – была заключена тайна его чувства. Видела сквозь полуприкрытые ресницы выражение его лица – влюбленное и упоительно-чудесное. И понимала, что сердце мое наполняется светлым восторгом. А еще понимала, что этот человек – мой.
Наш поцелуй был искусством. Искусством принять друг друга со всеми слабостями и недостатками. Искусством понять, что мы оба сейчас чувствуем. Искусством стать на мгновение одним целым, неделимым, прекрасным, сотканным из звездного сияния и волшебного пламени, охватившего души.
Одна моя ладонь оказалась на щеке Ярослава, вторая – на шее, так, что кончик большого пальца касался его щеки. А он обхватил меня за талию, так сильно, будто боялся отпустить и снова потерять.
Не знаю, сколько прошло времени, но наш поцелуй, теперь уже обжигающий, продолжался. Поцелуй без выяснения, кто главный. Поцелуй, в котором не было месту ярости – только странному чувству, похожему на смесь нежности и страсти, которое я боялась назвать любовью.
Это был поцелуй, во время которого мы оба вспомнили все, что между нами произошло. Мы будто встретились после долгого сна.
Занятая Ярославом и собственными ощущениями, я не услышала, как открылась дверь, но когда за моей спиной раздался голос дяди Тима, вздрогнула.
– Кажется, они заняты, князь, – сказал он довольно неприятным голосом.
Я моментально отстранилась от Яра – его глаза были затуманены, и он совершенно не хотел отпускать меня.
«Хочу продолжения», – было написано на его лице, но целоваться при дяде я не собиралась. Он и так, скрестив на груди руки, смотрел на меня с усмешкой, будто обнаружил слабость.
– Уже не так заняты, командор, – легкомысленно отозвался Август – маг вошел в спальню вместе с Тимофеем.
– Нельзя было постучаться? – холодно осведомилась я, чувствуя, как пылают губы, и надеясь, что их припухлость после поцелуя не очень заметна.
– Мы стучались, – обжег меня взглядом дядя Тим, – но ты со своим другом была слишком занята, чтобы ответить нам, – он
