трудно их ревновать?
– Я не Господь Бог.
– Вы меня разочаровываете, amigo.
– А вы зря теряете время, как и ваши сыновья. Мои девочки… никогда не будут такими, как вы хотели бы.
– Да как вы смеете?!
– Смею! Я всегда был рад видеть и обнять тебя, Хуан, считал другом, а ты!.. Вы злоупотребили моим терпением и гостеприимством, сеньор, как и невинностью моих дочерей. Но зачем? Зачем, черт возьми?
– Майор…
– Не заставляйте меня указывать вам на дверь!
– А если я вам скажу, Ласаро, что заветное желание Валенсии и Лоли быть с ними, что тогда? Или капризы «заневестившихся ангелов» не в счет? Вы зря думаете, мой друг, что они столь беспомощны. Уверен, в этом возрасте у каждой сеньориты есть свое очаровательное место для откровений и тайн. Разве не так, сеньор де Маркос?
– Перестаньте настаивать! Вы мне не даете ни минуты передышки.
– Я просто хочу счастья для наших детей! Ты хоть раз спросил своих дочерей: хотят ли они замуж? Нет? То-то… А я уверен: и та, и другая сказали бы «да». Потому что какая девушка не мечтает стать блистательной camerera!46 Ты же им предлагаешь зубрить «Requiem aternam…»47, точно жизнь их прошла и время думать о вечном… Нет-нет, теперь помолчи ты, Ласаро, дай мне сказать, ведь я все-таки бывший твой друг. Ты такой же старый вдовец, как и я. Да, мы такие, что спорить с Фатумом, но именно посему нам и не стоит ссориться… Подумай над моим предложением и не забивай голову ерундой, которую ты слишишь на рынках о моих детях.
– Если хочешь,– де Маркос сыграл желваками,—убей меня сразу, воля твоя, но только не нажимай на меня… в моем… родном доме.
– А вам наглости не занимать,– губернатор раздраженно отставил недопитый кубок и резко поднялся.
– Дерзости и чести, ваше превосходительство.
– Вы столь категоричны? Это последнее ваше слово?
– Да.
– Жаль. Тогда можно совет?
– Совет?
– На прощанье.
– Что ж, извольте, ваше сиятельство.
– Вашим дочерям лучше уехать подальше из Калифорнии…
– Это почему же?
– Потому что они влюблены в моих сыновей, а они, как вы изволили заметить, времени зря не теряют.
– О чем вы говорите?
– О любви, о чем же еще?
Лицо майора затвердело. Он боролся с собой, чтобы не сорваться, но отбросил все циркуляры.
– Ваши лошади на конюшне, сеньор де Аргуэлло. По-лагаю, они отдохнули.
– Это объявление войны? Перчатка моей семье?
– Если угодно! – Ласаро осекся, пугаясь сказанных слов.
– Ну что ж,– Эль Санто со злой горечью усмехнулся.– Значит мне придется воевать не только с русскими.
– Я требую сатисфакции48, ваше превосходительство! —де Маркос решительно шагнул вперед.
– Нет,
Camеrera – придворная дама в Испании. (Прим. автора).
«Requiem aternam…» – «вечный покой», «вечная память» (лат.).
Сатисфакция (лат. satisfactio) – устар. в феодально-дворянском быту – удовлетворение, даваемое оскорбленному в форме поединка, дуэли или прилюдного извинения. (Прим. автора).
